Статьи // Newsweek
Владимир Познер: «Времена» могут не выжить, и я отдаю себе в этом отчет
О маленьких умолчаниях и критической массе больших замалчиваний, благе и зле журналистского принципа «Не навреди!», о причинах, по которым программа «Времена» может не пережить новый телевизионный сезон, и о том осуществится ли проект «Познер-Парфенов» в разговоре с Еленой Афанасьевой рассуждает президент Академии российского телевидения Владимир Познер
- Владимир Владимирович, в конце прошлого сезона вы сами выражали недовольство своей программой «Времена» и обещали изменения в новом сезоне. Чего коснутся эти изменения – формата, оформления студии, содержания?
- Для меня самое главное - содержание. «Времена», действительно, в прошлом сезоне стали более пресными. Очевидно это было связано с общей ситуацией - с политикой государства в отношении СМИ, с позицией кремлевской администрации, которой подчиняются государственные каналы «Россия» и «Первый», и, в меньшей степени канал НТВ. Работая когда-то в системе советской пропаганды я выполнял указания сверху, потому что защищал ту идеологию, в которую я до определенного момента верил. Но потом я сказал сам себе – больше никогда не буду выполнять ничьих указаний! Я понимаю, что когда страна находится в таком непростом положении, как Россия сегодня, власть пытается ограничить СМИ, и это характерно не только для России. Тем не менее журналист не быть ангажированным никем. Для меня принципиально, чтобы «Времена» вернулись в то состояние, в котором они изначально появились четыре года назад. Но поскольку в одну воду дважды не войти, это будет с профессионально точки зрения несколько иное состояние. А изменится ли оформление студии не так уж важно.
- Если вы сами признаете, что программа стала более пресной, значит ли это, что в прошлом году вам приходилось идти на уступки руководству телеканала или Кремлю?
- Непосредственно со мной никто из Кремля не общался – со мной общаться на эту тему бессмысленно. Но, полагаю, что они несомненно общались с генеральным директором «Первого канала». Прошлый год был годом выбором, и хотя не было прямых запретов – со мною так не разговаривают – но были просьбы не приглашать того или иного политика в эфир. Конечно я мог встать в позу и просьбы эти проигнорировать, но дальше то что? Когда в школе журналистики, директором в которой я имею честь быть, я говорю со слушателями о таких вещах, то всегда цитирую строки Евтушенко: «Сосед ученый Галилея был Галилея не глупее, он знал, что вертится земля, но у него была семья». И это тоже сдерживающий фактор для многих. К счастью, за многие годы работы я сумел создать некую, как говорят по-английски, «подушку», экономический запас, который, если я потеряю работу, позволит моей семье не голодать. Этого страха у меня нет, но есть команда людей, которые с тобой работают и могут оказаться на улице. Хорошо, ты хлопнул дверью, или тебя «хлопнули», а что с ними будет? И эти околорабочие соображения игнорировать нельзя. Есть генеральный директор, в данном случае Константин Львович Эрнст – далеко не самый худший руководитель канала, а из тех, которые сегодня существуют, на мой взгляд, безусловно лучший. Можно плюнуть на последствия, и делать то, что считаешь нужным, а в результате каких-то моих поступков пусть снимают генерального директора. А кого на его место назначают? Витают некоторые возможные фамилии, и все они вызывают страшно неприятное ощущение. Много проще рвануть рубаху на груди и пусть все летит к черту! Но любой эфир, как и вся жизнь, это серьезный компромисс. И мучительные раздумья.
- Не кажется ли вам, Владимир Владимирович, что общая сумма даже самых разумных компромиссов, уступок, не прямой лжи, а «всего лишь умолчаний», не только ваших, а каждого на своем месте, достигла критической массы?
- Я с вами совершенно согласен. На я сейчас был в Киеве, и на какие-то вопросы о возможном исходе их выборов, отвечал, что с точки зрения стратегической совершенно все равно кто победит Янукович или Ющенко. Важно, что при любом исходе Украине гарантирована сильная политическая оппозиция, способная критиковать и контролировать власть, чего нет в России.
- Но очевидно, что Россия постепенно теряла собственную оппозицию или сам шанс на цивилизованную оппозицию в том числе и потому, что СМИ, в первую очередь федеральные телеканалы – так называемый «электоральный ресурс – перешли под тотальный контроль существующей и не желающей сильной оппозиции власти.
- Конечно. И власть пришла к этой мысли еще в 1996 году в ходе выборной кампании Ельцина осознав, что когда общенациональные телеканалы работают на одну персону или на одно дело, это дело получается. Правда тогда это первым поняло не государство, а те, кто управлял телевидением, в частности господа Березовский с Гусинским, но государство стало активно использовать. Возвращаясь к вопросу об уступках и компромиссах. Каждый понимает, что жизнь состоит из компромиссов, будь то супружеская жизнь или воспитание детей. Но я для себя принял решение, и сказал об этом Константину Львовичу – в этом году мириться с просьбами об умолчаниях не буду. То есть, если меня попросят не говорить о чем-то, что может навредить людям, которых из-за моих слов могут расстрелять, я умолчу даже если опасность навредить составляет всего лишь долю процента. Но если пойму что просьба об умолчании диктуется некими политическими интересами, то я на это не пойду. От этого и новый сезон для программы «Времена» в значительно степени становится решающим, и я отдаю себе отчет в том, что эта программа может не выжить.
- Вы сказали об умолчании по принципу «Не навреди!». Об принципе этом много говорили после событий на Дубровке. И во время трагедии в Беслане наши основные каналы умалчивали, но не навредило ли такое умолчание? Ведь по свидетельству некоторых заложников, обращение с ними резко ухудшилось именно во второй день, когда после выпусков новостей, где говорилось, что террористы не выдвигают никаких требований, а заложников всего 354, а не больше тысячи, террористы перестали выпускать детей в туалет и разрешать пить. И, показывая на экран, убеждали несчастных людей, что власть их предала. А в это врем на федеральных телеканалах никто даже не позволил себе усомниться в подлинности официальных данных о заложниках. Не навредило ли тем самым телевидение?
- Мне не кажется, что в случившейся трагедии серьезную роль сыграло то, что телевидение, получив вранье сверху, повторило это вранье. Имело значение другое - террористы, имея телевизионный ящик, показали этим несчастным людям, что про них врут. И ущерб от того, что это вранье означает теперь для этих людей, трудно сосчитать.
- Вы считаете, что это не функция телевидения было хотя бы усомниться в достоверности официальных данных?
- Это не функция телевидения - это функция журналиста. Правильнее было бы сказать так: «Официальные источники сообщают, что в школе находится 354 заложника, вместе с тем CNN , BBC называют цифры от 900 до тысячи». Больше от журналистов ничего и не требовалось.
- Владимир Владимирович, а почему вы в эти дни не появились в кадре? Когда началась война в Ираке вы несколько часов вели прямой эфир, но та беда была подальше. Теперь, когда беда была совсем рядом, вы не появились…
- Меня никто не позвал. Это же не мое телевидение, не я организую эфир. Во время иракских событий мне сказали, что будет такое вещание и предложили его вести, а в этот программа «Времена» еще не вернулась из отпуска, а предложений вести какие-то специальные программы ко мне не поступало.
- А вы сами не предлагали выйти в эфир?
- Напрашиваться я не стал. Никогда не делал и делать не буду. Все прекрасно знали, что я в Москве, а что не позвали, это для меня определенный сигнал. Вероятно, кто-то опасался, что я могу сказать что-то «не то». Если бы я вышел в эфир, у меня был бы определенный долг как и что говорить, а раз мне этот эфир не предоставили, то это уже вопрос не ко мне.
- Первую программу сезона вы посвятите анализу трагедии в Беслане?
- Мы должны выйти в эфир 12 сентября, причем выйти с совершенно новым проектом. Проект был остановлен. К сожалению, я не могу сейчас об этом говорить, потому что до последнего буду надеяться, что проект этот еще может состояться. И когда стало ясно, что новая программа сейчас не появится, возникла необходимость обновить к новому сезону что программу «Времена». Поэтому было решено, что мы выйдем в эфир чуть позже. Что будет главной темой к моменту первого выпуска я не знаю, но уверен, что не говорить о трагедии в Беслане невозможно.
- После появившегося на «Первом канале» в день вашего юбилея фильма, который снял Парфенов, и после того, как за два дня до увольнения Леонида с НТВ в разговоре со мной на «Эхо Москвы» вы сказали о своем желании когда-нибудь поработать с Парфеновым, стали появляться слухи о неком вашем совместном проекте. Так стоит ли ждать программу «Познер-Парфенов»?
- Я всегда говорил, что Леонид Геннадьевич один из самых ярких, талантливых, если не самый талантливый человек на нашем телевидении. Но Парфенов никогда не скрывал, что в телевидении его больше интересует форма, а я то как раз считаю, что важнее содержание. Мы много раз имели возможность спорить по этому поводу. Мне не были близко знакомы, и только во время работы над документальным фильмом к моему 70-летию я убедился, что, во-первых, он замечательный профессионал. Во-вторых, Леня, который безусловно привык быть первым, в тот раз блистательно и без натяжек сыграл второго, что у меня вызывает восхищение и уважение. В-третьих, с ним просто интересно. И когда с ним случилось то, что случилось, я подумал, что было бы здорово поработать вместе. Может быть из этой затеи ничего и не получилось бы. Парфенов в какой-то степени волк-одиночка, я в этом смысле тоже не очень коллективный, хоть и работал с Донахью, но у с Филлом нас не было такой разницы в возрасте, как с Леней. Мы поговорили с Леней и выяснилось, что и он на идею совместного проекта смотрит очень и очень хорошо. Отвечая на ваш вопрос, будет или не будет такая программа, скажу – я сделаю все, от себя зависящее, чтобы мы могли вместе работать. Удастся или нет – не знаю. Есть люди, которые этому будут мешать изо всех сил.
- Люди политические? Известно активное нежелание кремлевской администрации видеть Парфенова в эфире любого из крупных каналов…
- Нет, я говорю сейчас о телевизионных людях, которые прекрасно понимают, что возможная наша программа изначально настолько сильнее всего остального в этом жанре, что программам других каналов невозможно будет конкурировать с ней. И люди эти сделают все, чтобы она не появилась в эфире «Первого канала», и не появилась вообще. Что же касается людей политических, то этот вопрос я комментировать не буду. Но сделаю все, чтобы наш возможный проект с Парфеновым когда-нибудь появился. Важно только, чтобы ваш читатель понимал, что это может быть не завтра-послезавтра, а «когда-нибудь». Просто есть такое желание.
P . S . Когда это интервью было уже сверстано, стало известно, что «Времена» выйдут в эфир не 19-го, как предполагалось изначально, а 26 сентября. Передвинутый из-за дней траура Юрмальский фестиваль КВН занял место «Времен» в эфире ближайшего воскресенья. Для кого-то КВН важнее. Или безопаснее…
