Статьи // Newsweek
Якубович без «Поля чудес».
Почему популярный ведущий временно променял останкинскую студию на одесские улицы.
Елена Афанасьева
Говорят, что руководители и юристы американской телекомпании NBC – обладателя прав на шоу «Колесо фортуны» - долго и пристально изучали ситуацию с нашим «Полем чудес», появившимся на первом канале тогда еще советского телевидения осенью 1990 года, когда телевидение это ни о какой легальной покупке прав на лицензионные форматы слыхом не слыхивало. Изучали-изучали, да пришли к выводу, что затевать судебный процесс против нашего аналога своего «Колеса» не будут по одной простой причине. И причину эту совсем не альтруистки настроенные акулы американского телебизнеса сформулировали так: российская программа это принципиально иной формат, потому что в основе «Колеса фортуны» лежит отгадывание букв, а в основе «Поля чудес» - «персональное шоу общения ведущего Якубовича с народом».
С народом ведущий Якубович на своем «Поле…» общается уже чертову дюжину лет. Все буквы давно отгаданы, все узбекские халаты и тюбетейки перемерены, все банки варенья и соленых огурцов в дар с благодарностью приняты, все стихотворные посвящения выслушаны, все оленьи (и не только оленьи) рога к его голове щедрыми игроками-дарителями приставлены. И словосочетание «рекламная пауза» произнесено в стольких вариантах, что иных разновидностей этих двух слов в природе уже не существует. А народ в пятницу вечером все садится и садится к телевизору, и все смотрит и смотрит это бесконечное «шоу общения ведущего Якубовича с народом».
За чертову дюжину лет можно и устать. И от шоу, и от народа. И можно захотеть чего-то другого. Сериала про грустного клоуна, который скоро появится в эфире НТВ, и в котором Якубович, говорят, сыграл самого себя. А постаревшему грустному клоуну может захотеться стереть грим и сыграть Гамлета.
Да только гамлеты у уставших постаревших клоунов по большей части не получаются. А если и получаются, то с иной клоунской сутью. Такие клоунские гамлеты, не способные не превратить трагедию в фарс.
Любая смена амплуа всенародного любимца – палка о двух концах. Лучшему шоумену отечественного ТВ, безусловно, хочется прокричать в эфир еще что-то, кроме: «Есть такая буква». Шоумену то хочется, да вопрос, как воспримет такую смену образа любимого ведущего, за эту чертову дюжину лет ставшего почти членом каждой семьи тот зритель, без которого нет рейтингов, а, значит, нет и ТВ?
Зрителю «Поля чудес» вряд ли нужны гамлеты. Да, впрочем, так ли нужны они самому уставшему клоуну еще вопрос. Ему самому, скорее, если и нужна смена образа, то не радикальная, а ненавязчивая, легкая, позволяющая не прервать свое «персональное шоу общения с народом», а продолжить его в ином виде. На натуре. На одесской натуре.
В эфире «Первого канала» в субботу, 13 и 20 ноября в 14-30 премьера нового цикла «Сентиментальное путешествие», в котором, как обещано авторами, вырвавшийся из останкинских стен Якубович станет ездить по знаковым городам и весям бывшего СССР. И первая поездка в Одессу.
В белой кепке, с длинным бендеровским шарфом тот самый и все-таки чуточку другой Якубович, изрядно округлившийся животик которого за - мечтой турецкоподданного - белыми штанами как за черным идеально сшитым смокингом не скрыть, всенародный любимец будет делать в Одессе все, что и должен делать в Одессе всенародный любимец. А именно: обнимать красивых женщин, класть цветы на каменную скамеечку, ставшую частью непомпезного памятника Утесову, выпивать все, что наливают, пробовать все, чем угощают – от правильного бублика в дорогом ресторане до домашнего творога на Привозе…
«Как?! Вы никогда не были в Одессе?! Сколько же вам лет?», – воскликнет в начале программы Якубович. И у смотрящего невольно мелькнет в голове: а ведь и правда, за ту чертову дюжину лет, что народный любимец ведет «Поле чудес», которое по-прежнему смотрят во всей некогда большой стране, выросло поколение, которое, исколесив Европы и Америки, могло ни разу не побывать ни в Одессе, ни в Самарканде, ни в Тбилиси, в Юрмале. Для этого поколения и для поколения не единожды побывавших, и отчаянно ностальгирующих – то ли по городам и вехам старой жизни, то ли по вехам собственной молодости - совершает Якубович свое «Сентиментальное путешествие».
Новый проект перекликается с другим проектом «Первого канала» циклом программ «Возвращение домой», о котором Newsweek писал летом. Но в основе «Возвращения домой» лежит желание авторов увидеть глазами своих популярных героев именно не приукрашенную страну – какой она стала, и увидеть самих, вернувшихся в города своего детства героев без их привычных образов и масок. В основе «Сентиментального путешествия» лежит не срывание масок, а их элегантная смена. Легкая эйфория ностальгии, замешенная на воспоминаниях обо всем лучшем, что с нами было в городах нашей прежней жизни – посыл, способный собрать у экранов не меньше зрителей, чем горьковатая правда «Возвращения домой». Ведь каждому из нас так отчаянно хочется думать, что где-то там, в светлом и красивом городе нашей памяти и небо было синее, и трава зеленее, и загорелый, Якубович раскованнее и роднее.
Якубович не меняет собственную маску народного любимца – эту маску Леониду Анрадьевичу при всем желании сменить уже не удастся, да и желания особого к радикальным переменам не наблюдается. Он лишь добавляет новые штрихи к портрету того, кто в каждом доме свой. И новые (или хорошо забытые старые) штрихи к портрету города, который для каждого некогда советского человека тоже свой. Одесса «Сентиментального путешествия» это не Одесса Ларисы Долиной или Ирины Апексимовой из «Возвращения домой». Одесса Якубовича предстает в легкой дымке ностальгии, с положенным ей запахом акаций, в который внюхивается ведущий, вкусом правильного одесского борща, который упоительно поедает ведущий и с полным набором одесских баек, которые так лениво-блистательно излагает Якубович.
«Сентиментальное путешествие», скорее подсознательная попытка повторить не ранимо-правдивое «Возвращение домой», а попытка следовать путем, который открыл Кирилл Набутов в своей виртуозной «Энциклопедии Петербурга». Та же смесь истории и вымысла, та же игра с картинками, то же обилие старой хроники и кадров старых советских фильмов, призванных придать повествованиям рассказчика особую телевизионную историчность, что на телевидении означает историчность зрелищную. Только вместо стилизованных глав энциклопедии от А до Я у Набутова, у Якубовича предстает галерея «Лучшие люди Одессы» - как на китчевых пляжных фотках помещенные в красно-белые спасательные круги портреты всех, кто создал этот город, от Ришелье и де Рибаса до таможенника Зосима Ивановича и кота Васьки, с портретом самого ведущего в финале второй серии.
Тот, кто никогда не был в Одессе, увидев ее глазами Якубовича, наверное, очаруется. Тот, кто любил и любит Одессу, увидев ее глазами Якубовича, вряд ли увидит и узнает что-то новое. Но всенародного любимца за это простит. На то он и любимец, чтобы так раскованно шествовать по Привозу, как по подиуму своего телевизионного триумфа, где уставшему клоуну стереть грим, сменить маску и поиграть в гамлетов никогда не позволят. Но будут вечно любить в его коронном «Есть такая буква», лишь изредка позволяя добавить к намертво приросшей к нему маске несколько новых штрихов.
