Работа на радио // 2015
24 мая 2015: Бродский - поэт и не поэт. Гости - Николай Картозия и Антон Желнов (по тел.)
Посмотреть и послушать эфир - http://echo.msk.ru/programs/tv/1553286-echo/
Е.Афанасьева― Добрый вечер! В эфире «Телехранитель», программа о сути телевидения и о тех, кто определяет и хранит эту суть. В студии Елена Афанасьева и, как всегда, по воскресеньям говорим мы персонах, программах, событиях и антисобытиях, которые влияют на то, каким наше телевидение будет сегодня и завтра.
Сегодня день Бродского. Мы уже говорили, что невозможно открыть соцсети, чтобы не увидеть строки поэта. У а нас создается ощущение, что это всеобщее такое помешательство, но, вероятно, только в соцсетях.
Н.Картозия― Во вражеских, естественно, только соцсетях.
Е.Афанасьева― Это Николай Картозия.Сейчас объясню, что он здесь делает по поводу Бродского.
Н.Картозия― Добрый вечер!
Е.Афанасьева― Да. Фильм «Бродский не поэт» выйдет сегодня на Первом канале в 22-30. Уже посмотрели его две «Орбиты». Дальний Восток уже в курсе. Если нас слушают наши слушатели с Дальнего Востока, там, где смотрят «Орбиты» 1 и 2, они уже могут высказывать свои точки зрения по поводу фильма. Аостальных всячески приглашаю посмотреть, потому что я этот фильм видела на премьере в кинотеатре «Пионер» и под большим впечатлением.
Николай и его друг, Антон Желнов – авторы этого фильма. Самое прикольное – это фраза была бы: «Первый канал, «Пятница»…
Н.Картозия― Телеканал «Дождь»…
Е.Афанасьева― …и Центральное телевидение представляют» — самая гремучая смесь на отечественном телевидении.
Н.Картозия― Ну, а почему нет? Мне кажется, лирический герой наш вполне себе объединяет совершенно разных людей. Ты будешь удивлена, но и, наверное, в администрации президента есть люди, которые его любят; и на другом полюсе – вот на вашем этаже есть люди, которые его любят, но это нормально.
Е.Афанасьева― Уважаемые слушатели, мы сейчас дозвонимся Антону Желнову, потому что он должен быть в эфире… Он уже на связи по телефону. Здравствуйте, Антон!
А.Желнов― Да, здравствуйте, Елена! Коля, Привет!
Е.Афанасьева― Да. Он задержался в Санкт-Петербурге, потому что, насколько я знаю, ты общался там с Анной Иосифовной, дочерью Бродского, которая прилетела на торжества – так?
А.Желнов― Да, именно так. Действительно, Аня, — ну, позволю называть ее себеАней, потому что молодая девушка, ей 22 года всего – она, действительно прилетела на юбилейные торжества по случаю юбилея своего отца. Первый раз в Санкт-Петербурге и Энн Шеллберг, которая опекала ее здесь – это директор фонда Бродского – тоже первые раз в Санкт-Петербурге. В этом смысле можно сказать, символичный визит, потому что за все эти 20 лет, 19 лет, прошедших со дня смерти, в общем, никто из близких родственников, которые за границей живут, не появлялись в городе. Соответственно, осталось дождаться только Марию Соццани, вдову Иосифа Бродского в Петербурге, но, возможно, уже в следующий раз. Но и так, в общем, я бы сказал, явка превысила все ожидания.
Н.Картозия― Антоша, дорогой! Ты не на «Дожде» сейчас включаешься – на «Эхе», я хотел сказать, что тебе сейчас будут задавать вопросы.
Е.Афанасьева― Антон, мы сейчас вернемся к разговору об Анне, потому что Анны-то как раз в фильме нет, и я собиралась — до того, как узнала, что Антон именно с ней разговаривает, — спрашивать – почему? И об этом мы поговорим. Телефон для sms: +7 (985) 970 45 45. Сегодня мы говорим о фильме «Бродский не поэт». К сожалению,большая часть наших слушателей еще не видела, но надеемся, обязательно сегодня посмотрят – всяческирекомендуем. Здесь, в студии Николай Картозия, который, вообще-то, генеральный директор канала «Пятница». На связи по телефону Антон Желнов, корреспондент телеканала «Дождь». Но они оба сделали этот фильм, сделали его для Первого канала. Коля, почему?
Н.Картозия― Потому что это самая большая площадка, где максимальное количество телезрителей может увидеть этот фильм, что и является нашей целью. Поскольку и Антон и я, в общем, большую часть своей жизни живем в любви с Бродским, каждый по-своему — Антон писал какие-то работы, я писал какие-то работы, плюс мы любим, мы читали все, что есть, — намхотелось поклониться тени, нам хотелось сделатькино, которое было бы ответом, нашей любовью, условно говоря, которую мы отдали бы своему любимому поэту.
Е.Афанасьева― Как я понимаю, Константин Эрнст присоединился, поддержал вас в этом стремлении, поэтому — на Первом?
Н.Картозия― Да, мы рассказали год назад эту идею Константину Львовичу, и, надо сказать, он очень сильно нас поддержал в этом смысле.
Е.Афанасьева― Антон, здесь естьуже вопрос от Ильи из Ярославской области: «Николай, Антон, вам не кажется, что фильм о Бродском – это некий вызов сегодняшнимреалиям?» Антон, что вы скажете?
А.Желнов― Я не думаю, что это вызов сегодняшним реалиям. Почему, собственно, он должен быть вызовом? Если говорить о какой-то политической компоненте, то политическим диссидентом Бродский не был,и об этом говорят несколько уважаемых участников нашегофильма, но, если кто-то увидит какие-то параллели с чем-то… возможно они возникнут. Но, мы, что называется, попытались отчистить имяпоэта от разных спекуляций с сегодняшним днем, с украинской темой…
Н.Картозия― Антоша, я тебе немножко перебью. Ты, конечно, абсолютно сейчас прав в том, что ты говоришь, – а ты понимаешь, что я тебе немного завидую: я сижу в Москве, а ты встречаешься с Аней Бродской, поэтому я тебя немножко, конечно, ненавижу, поэтому я тебе перебил. Вы знаете, какое-то время назад, по-моему, месяца два назад депутаты заксобрания Санкт-Петербурга предложили вернуть статью за тунеядство…
Е.Афанасьева― Очень вовремя!
Н.Картозия― Как раз ровно та статься,по которой шли проститутки, бомжи…
Е.Афанасьева― И Бродский.
Н.Картозия― Да, и поэт и переводчик Иосиф Бродский. Это к вопросу о параллелях. Безусловно, этот фильм, скажем так, в чем-то очень современен. Но специально такой задачи не ставилось. Есть разные же точки зрения на Бродского и очень далекие от канонических. Есть люди, которые считают, что он «цээрушник проклятый» или еще что-нибудь вроде этого – сумасшедшие же всегда есть. И как раз Иосиф Александрович был в отличие от, например, истории Бориса Леонидовича Пастернака – это совершенно не тот случай, когда «Доктора Живаго» издавали на деньги ЦРУ, и вы прекрасно знаете эту историю описанную…
Это был человек, который прошел между Сциллой и Харибдой, то есть он был между интересами двух разведок, но не сыграл ни на одну из них ни разу. В этом, конечно, удивительна его политическая стойкость.
Е.Афанасьева― Я хочу сказать о том, что, конечно, сложно говорить о фильме, который большая часть зрителей еще не видела, но я всячески попытаюсь… рассказать не рассказать, но хотя бы то, что уже есть в анонсах. В вашем фильме есть уникальные люди, которых я лично не видела до этого никогда, и я думаю, что большинство российских зрителей тоже. Во-первых, из фильма узнается, чтоСтроб Тэлбот, известный человек, занимавший высокие посты в администрации…
Н.Картозия― Человек, курировавший Россию в администрацииКлинтона.
Е.Афанасьева― Да, правильно, так скажем: …курировавший Россию – он сыграл основную роль, когда не давали американскую визу Бродскому на пересылке в Вене.
Н.Картозия― Да, есть такой.
Е.Афанасьева― Такой ключевой персонаж. Там есть Филипп Бобков, человек, который выгонял Бродского, курировал всю информацию…
Н.Картозия― Который – давайте точно скажем – стоял на вершине этой пирамиды, которая выгоняла Бродского, то есть стоял сверху, принимал окончательное решение.
Е.Афанасьева― Да, то есть это КГБ СССР.
Н.Картозия – 5―е управление…
Е.Афанасьева― Я не спрашиваю, как вы достали Строба Тэлбота – как вы достали Филиппа Бобкова? Антон, кто из вас? Коля, кто нашел?
Н.Картозия― Про Бобкова, я думаю, лучше расскажет Антон.
Е.Афанасьева― Антон, как вам удалось получить интервью у Филиппа Бобкова?
А.Желнов― С Филиппом Бобоковым мы встречались некоторое время тому назад. Это было большое интервью, которое я одновременно записывал с прицелом на наш фильм и большая его часть была показана на «Дожде». Но Филипп Бобков действительно говорил о Бродском, говорил нехотя. Ичасть материала, которая была ранее показана на «Дожде» и то, что вошло в фильм, на канале не было использовано, потому что сама позиция Бобкова была – не говорить о каких-то действующих лицах, к которым он был причастен, это, прежде всего, Бродский и Солженицын. Поэтому существует эта расширенная версия беседы с Филипом Бобковым, и расширенная часть беседы, касающаяся Бродского и вошла как раз в наше фильм.
Е.Афанасьева― Как он согласился на интервью? Человек, у которого это была работа, кредо жизненное, совершенно спокойно говорит: «Ну выгнали и выгнали…».
Н.Картозия― Послушай, Лена, ну у нас тоже могут быть какие-то профессиональные тайны. Много кто по разным причинам согласился на интервью, по тем или иным, и у нас разные договоренности с разными героями.
Е.Афанасьева― Хорошо.Тогда следующий вопрос. Я не буду перечислять тех изумительных героев и героинь вашего фильма, который я видела впервые, редкие их интервью. Но у меня все равно был вопрос… Вот сейчас я поняла, что авторы горят фильмом настолько, что, вероятно, интервью с Аней Бродской потомвойдет в какую-то вашу авторскую, режиссерскую версию уже после показа сегодня…
Н.Картозия― Не исключено, не исключено.
Е.Афанасьева― Но а в фильме нет ни Ани, нинету главной последней любви Марии. Почему? Мария отказалась или… почему нет вдовы Иосифа Александровича в этом фильме?
Н.Картозия― Действительно, можно было потратить ближайший час на перечисление тех людей, которым вы изумились и которые есть в фильме. Но я отвечу на вопрос, почему, например, там есть Строб Тэлбот, почему там есть Анна-Лиза Алева, почему там есть все люди, которые окружали Бродского последние 20 лет его жизни, действительно, окружали, а не те люди, которые поют «волшебный хор» и рассказывают о своих знакомствах с Бродским какие-то совершенно невероятные небылицы. Вы знаете, нам очень помогала семья, нам очень помогал фонд Бродского, а это в данном случае почти одно и то же, но, тем не менее, к нам присматривались, безусловно. К нам присматривались, как мы себя поведем, не будем ли мы делать какую-нибудь «желтуху», не будем ли мы делать какую-нибудь дрянь и гадость, потому что все-таки разное же кино бывает.
Е.Афанасьева― В духе тех программ которые вы продюсировали на канале НТВ. «Любимые женщины Иосифа Бродского…»,«Ты не поверишь!»
Н.Картозия― Я не продюсировал никогда программу «Ты не поверишь!»
Е.Афанасьева― Нет, извините. Как называлась? Программа «Максимум»: Скандалы, интриги расследования», «Любимые женщины Иосифа Бродского»…
Н.Картозия― Лена, ты знаешь, ей богу! Ты меня уже семь лет трахаешь этой программой «Максимум».
Е.Афанасьева― Извини пожалуйста, сюда приходят все представители канала ТНТ, достойного канала, и кто бы ни вошел – сначала это был рок Ромы Петренко, сейчас это передается по наследству – все равно будут говорить про «Дом 2».
Н.Картозия― Ну, хорошо. Давайте говорить так: первые 15 минут говорим про программу «Максимум».
Е.Афанасьева― Нет,про программу«Максимум» не буду. Я просто расшифровала для слушателей, как к вам присматривались. Есть еще вопрос, которым вас, как ты выразился, трахают не только люди, которые фильм еще не видели, но даже посмотрели: «Что значит, «не поэт», — пишет Марта… или ООО или 000, не знаю на сайт «Эха» заранее, — еслидля вас он, прежде всего, гражданин, понятно, но если вы глумитесь над его искусством, то зачем?» Этот вопрос: почему «не поэт»?— я встречала и в тех НЕРЗБ, где шло обсуждение.
Н.Картозия― Мне кажется, что ответ на вопрос: почему «не поэт»? – он, правда, настолько прозрачен и очевиден, что…
Е.Афанасьева― Но люди восприняли дословно.
Н.Картозия― Ну, видимо, телюди, которые не очень широко знают обстоятельства жизни Иосифа Александровича. Но я отвечу, естественно, конечно. Это такая осколочная цитата, восходящая к знаменитой стенограмме суда над Бродским в записях Фриды Вигдоровой, когда судья Савельева спросила: «Чем вы занимаетесь?», Бродский ответил: «Я поэт». – «А кто вас назначил поэтом?»
Е.Афанасьева― Антон у нас, к сожалению, отключился…
Н.Картозия― У него сердце остановилось на этом драматичном моменте. Вот этот драматичный момент, самый известный из ранней биографии Бродского обыгран в названии. То есть оно является неким таким, саркастичным ответом судье Савельевойи всем тем, кто обеспечил высылку Бродского из страны. А во втором смысле да, наверное, можно понять, потому чтотам нет знаков препинания в назывании. Все-таки, если бы мы не считали Бродского поэтом, мы бы как более-менее грамотные люди поставили там тире. Нет, в данном случае, конечно, имеется в виду второе значение – то, что Бродский — гражданин, Бродский — преподаватель, Бродский – невероятно общественный деятель в литературе американский и так далее…
Е.Афанасьева― Дмитрий Мезенцев интересуется: «Антон, Николай, как удалось избежать в фильме о Бродском налетаскандальности и желтизны?» Вот это как раз то, чего, вероятно, боится и фонд и семья и почему к вам присматривались.
Е.Афанасьева― Антон опять с нами? Да, Антон.
А.Желнов― Да, я с вами.
Е.Афанасьева― Слышите вопрос, да?
Н.Картозия― Знаете, — как удалось избежать? – когда ты хочешь этого избежать, ты избегаешь, это, в конце концов твой инструментарий.
Е.Афанасьева― Скажите, уважаемые соавторы – это я буду сейчас… как Ильф и Петров: «как мы работаем вместе» — вот у вас возникла идея — она у кого из вас возникла? И как дальше складывался творческий тандем.
Н.Картозия― Антоша, расскажи, пожалуйста.
Е.Афанасьева― Вместе-то вы до этого, по-моему… Во-первых, я вообще Николая в кадре видела один раз в скетче одном на НТВ.
Н.Картозия― Я вел две еще программы «НТВ-эшники». Как раз там про Лужкова, где вот ваш шеф как раз был.
Е.Афанасьева― Но впервые видела стендап, снятый Николаем Картозия.
Н.Картозия― Хотя я работал корреспондентом еще до «Намедни» на канале «Россия».
Е.Афанасьева― Простите, не помню вас в эти времена, Николай Борисович.Антон, расскажите, пожалуйста, как возникла идея? И что? Как вы дальше рождали концепцию фильма, как вы делили, кто, что снимает или вместе снимали? Почему в одно эпизоде вы в кадре, а в другом – Николай?
А.Желнов― Очень просто и коротко могу об этом сказать. Все родилось в сугубо частных обстоятельствах просто, поскольку дружим с Колей уже несколько лет, довольно тесно общаемся. И сидели у него дома, обсуждали какие-то планы: кто чего быхотел. Стали вспоминать, что Юбилей у Бродского. Стали думать, как бы было круто и здорово – предложить это Константину Львовичу. Потому что, честно скажу, — да это моя благодарность и Коле и Эрнсту за то, что поддержали – я не представляю на сегодняшнем рынке, наверное, другого генпродюсера, который бы с таким внимание мог отнестись к этому материалу и поставить его в такое высокое по сетке время — это абсолютно точно. Поэтому обсудили с Колей, решили, что концепция будет необычная, чтобы дать какой-то новый материал зрителю. Не просто: выслали в 72-м, а потом каким-то чудом он получил Нобелевку. Все-таки этому чуду, в 87-м случившемуся, предшествовало много работы в университетах, аудиториях, плюс болезни сердца, плюс смерти родителей…
Н.Картозия― Борьба 13-летняя за приезд родителей, которая так и не увенчалась успехом.
А.Желнов― И вот мы такую концепцию разработали – то, чего не видели зрители, то, что, безусловно, знают «бродсковеды». Мы не собирались удивить «бродсковедов», хотя какими-то фактами, о которых расскажет, я думаю, сам Коля, — этими факторами сами «бродсковеды», и даже фонд Бродского был удивлен и не знал этих деталей. Но в целом для зрителей мы просто хотели показать западное становление, западную жизнь в подробностях.
Е.Афанасьева― Антон, мы сейчас прервемся на выпуск новостей на «Эхо Москвы» и перезвоним вам после рекламы. Николай Картозия, Антон Желнов, авторы фильма «Бродский не поэт» сегодня в программе «Телехранитель».
НОВОСТИ
Е.Афанасьева― Мы продолжаем программу «Телехранитель». В студии Елена Афанасьева. Говорим мы сегодня о премьере фильма «Бродский не поэт». Бродскому посвящено сейчас огромное количество проектов на разных каналах, но мы говорим о фильме, который выйдет… то есть Дальний Восток уже посмотрел (две «Орбиты»), 3-я «Орбита» сейчас смотрит, а европейская часть посмотрит в 22-30 по московскому времени; «Бродский не поэт», авторы: Николай Картозия, Антон Желнов. Николай — в студии, Антон у нас на связи по телефону. Телефон для sms: +7 (985) 970 45 45.
И, несмотря на редкий совершенно для программы «Телехранитель» жанр анонса – обычно мы говорим о том, что наши слушатели уже посмотрели, — я всячески призываю вас эту работу посмотреть, потому что она удивительно свежая, энергичная и, чувствуется, что очень личная для авторов, один из которых занимается каналом «Пятница», другой телеканалом «Дождь». К сожалению, Антон пока недоступен, он в Санкт-Петербурге встречался сейчас с Анной Иосифовной Бродской. Но, к сожалению, не ловит его телефон, будем пробовать в течение эфира дозвониться.
Прервались мы на животрепещущей теме: Как вы работаете вместе? Версию Антона мы успели выслушать, пока он с нами был на связи. Николай, есть, что добавить?
Н.Картозия―Небольшая ремарка сначала по поводу той рекламы, которую я услышал. Чего только не узнаешь, слушая рекламу «Эха Москвы». Во-первых, я узнал, что Ольшанский и Лошак что-то вместе делают…
Е.Афанасьева― Алешковский – не Ольшанский.
Н.Картозия― Простите, да… И я услышал вопли Жириновского в заставке программы Ганапольского и вспомнил, что Иосиф Александрович удивительным образом отзывался и об этом человеке тоже.
Е.Афанасьева― Еще раз: Бродский -о Жириновском?
Н.Картозия― Да, дословная цитата: «Это что-то типа детского сада». А вообще удивительным образом Бродский… ну как-то привыкли уже считать, что он был уже античным классиком, жил до нашей эры и дошел до нас в переводах с латыни — с Латыниной, как надо говорить на этой радиостанции. На самом деле –нет. Он интересовался событиями в Чечне; известны его высказывания, в том числе, и поэтические о Борисе Ельцине, его высказывания о Михаиле Горбачеве.
Как мы работали над фильмом? Мне кажется, это было самое главное для нас…
Е.Афанасьева― Давай тогда продолжу твою тему — что воспринимается нами Бродский как классик-классик,вот для меня сейчас совершенно открытие, что вообще что-то Бродский говорил о Жириновском. И также открытием было вчера, когда Маша Слоним выложила фотографию Ани в Петербурге, и кто-то, нелицеприятно комментируя, дал ссылку на ее твиттер и инстаграм. И вот ты сидишь и листаешь инстаграм дочери Бродского— и там обычный инстаграм молодой женщины: ребенок, муж или любимый человек, какая-то готовка, красивыеселфи. И вдруг попадается случайно папа… И это для меня вчера было таким удивлением – что вот внучка, совсем крошечная еще, вот дочка – молодая женщина, и это там Бродский у нас.
Н.Картозия― Ну, да «Я еще увижу тебя прекрасной, двадцатилетней».
Е.Афанасьева― Мы его слишком обожествили и как-то…
Н.Картозия― В любом случае это наша проблема, а не проблема поэта, абсолютно. Слушай, вот у меня папа известный ученый и хорошо разбирается в физике — я в физике не понимаю ни черта. Никто же никому не дает ярлык на княжение в области, в которой был хорош отец или мать. Ну при чем тут Аня? У Ани своя жизнь — у отца была своя…
Е.Афанасьева― Я ничего плохого не хотела сказать.
Н.Картозия― Она может в Твиттере писать все что угодно. Вот ваш главный редактор пишет все что хочет в Твиттере.
Е.Афанасьева― И ты тоже публикуешь в Фейсбуке. Вопрос не в этом. Это пересечение какое-то удивительное разных жизней – вот, что меня вчера удивило и очень приятно. Мне как раз очень понравился Анин инстаграм.
Так как вы работали, рассказывай.
Н.Картозия― Смотри, для нас были три главные вещи, когда мы сговорились, о чем мы будем делать фильм – Антон уже сказал – о западном становлении Бродского, о том, что происходило с ним после того, как самолетвылетел из Пулково и направился в ту сторону, на тот континент — и до последних дней. Это первое.
Но для нас было главным три вещи. Первое: быть максимально корректными и не пускаться в эти лирические оценки Бродского, которые существуют. Потому что, с одной стороны, есть эта позиция, что он эмигрант, он тосковал по Родине… Да не очень тосковал, мне кажется. Только и думал о том, чтобы вернуться -это не совсем так. Все-таки расставание с Родиной было огромнойболью, и так и не выпустили к нему родителей, но отвечать за него здесь бессмысленно. Главное – не пускаться в эти комментарии.
Н.Картозия― Второе было: избежать опасной близости общения со всеми, кто знал Бродского. Потому что, действительно, люди забывают, память обманчива и начинают рассказывать разные истории, которые, к сожалению, не проверяются.
Е.Афанасьева― А как вы отделяли зерна от плевел?
Н.Картозия― Поскольку мы оба – я и Антон – с неким филологическим опытом, пусть и небольшим, мы просто стали делать так, как делали бы, если бы работали над диссертацией: мы пошли в американский архив поэта. Благодаря фонду все это стало возможным. И огромные неотсортированные коробки, лежащие до потолка, что называется. Когда ты перебираешь их, ты видишь: вот ранняя редакция стихотворения, вот фотография, вот первый контракт с Мичиганским университетом, а вот контракт с этим университетом, вот медицинская карта и так далее. И ты видишь, что все эти события документированы, и понимаешь, кто принимал участие в этих событиях, а кто о них просто рассказывает. И поэтому единственное, наверное, что отличает наш фильмот других прекрасных фильмов о Бродском – только то, что в основе каждого нашего события лежит документ. То есть мы можем каждый эпизод проиллюстрировать каким-то документом. То есть, если честноназывать жанр, в котором сделан фильм, это такая попытка западной биографии…
Е.Афанасьева― По-настоящему документальное кино от слова «документ». Мы все-таки дозвонились еще раз до Антона.
Н.Картозия― Антон, задай нам вопрос.
А.Желнов― Да-да, я на связи.
Е.Афанасьева― Антон, какой из документов, о которых сейчас Николай рассказал — что в центре фильма документы – какой из документов для вас стал совершенно неожиданным открытием?
А.Желнов― Ой! Очень много. Когда ты все это, во-первых, держишь в руках… Да, речь идет, о чем сказал Коля, об американском архиве. Это Йель, это место, где гранятся редкие рукописи. Там и архивы, кстати сказать, и Чеслава Милоша, и Библия в разных версиях, в разных изданиях хранится. И там действительно 270, по-моему, боксов с архивом Бродского. Там помимо стихов это и переписки, и документы.
Е.Афанасьева― А как с этими 270 боксами работали? Это же даже не то что для диссертации, которую готовят много лет, неподъемные…
Н.Картозия― Мы почти год все это изучали, то есть кино-то делалось очень долго.
Е.Афанасьева― Все-таки у тебя выходил канал «Пятница» параллельно, у Антона своя жизнь и работа…
Н.Картозия― У нас, как у древних греков, в сутках 48 часов: 24 часа – на одной работе, 24 – на другой.
А.Желнов― Елена, мы менялись…
Е.Афанасьева― То есть у вас вахтовый метод был:Коля в Москве, а Антон там, да?
А.Желнов― По-разному. Но, безусловно, нельзя претендовать, наверное, что мы изучили все вообще – я бы такой ответственности не взял. И общаясь сегодня как раз с фондом и посетив тут научную конференциюв Петербурге, понял, конечно, что ряд документов не изучен, библиотеку мы егоне изучили…
Е.Афанасьева― Все-таки давайте не общие слова. Документ, который потряс Антона больше всего и Николая. Антон — вас?
А.Желнов― Поскольку я сейчас, в данным момент нахожусь в аэропорту Пулково и уже почти 4 июня НЕРАЗБ и тоже куда-то лечу, меня потрясало его эссе, точнее дневниковая запись о первых днях, первых часах после отъезда из Ленинграда. Вот сегодня наши друзья с порталаColta.ru – поскольку это текстовый документ, мы его не могли показать в эфире, мы опубликовали эту дневниковую запись – она меня потрясал. Мы думали, что все, что осталось от 4 июня 72-года, отправной точки нашего фильма, по сути – это лишь фотография Михаила Мильчика на чемодане. А оказалось, все зафиксировано, все описано: чувства, эмоции…
Е.Афанасьева― Антон, к сожалению, у нас просто очень плохо вас слышно из-за громкоговорителей в Пулково. Николай, вас документ какой потряс?
Н.Картозия― Я бы не сказал, потряс. Нас очень многое тронуло. Вот смотри, Лена, я же не отношусь к тому поколению, которое знало Бродского. То есть я теоретически мог бы быть с ним знаком, но не был. И уж, тем более, не знал молодого Бродского. Для меня выступление, чтение Бродским стихов – это, в общем, не новость, это все видели. Он везде там уже в возрасте. А вот юного Бродского или хотя бы 30-летнего, я не видел никогда. И, когда, например, мы увидели только-только запись, сделанную его близким другом Львом Лосевым – это одно из первых американских его чтений, где он читает: «Мать говорит Христу: — Ты мой сын или мой Бог? Ты прибит к кресту. Как я пойду домой?» Ты знаешь, я абсолютно завороженный сидел, у меня комок был в горле. Я, действительно, не мог это долго переварить, потому что это, как будто в архиве ИТАР ТАСС обнаружилось интервью с библейскими пророками – вот такое впечатление примерно.
Действительно был поражен документу медицинскому одному, когда Принстонскийгоспиталь: «20-30 сигарет в день», «считает свою работу легкой» и так далее. Прекрасно знаем, что все врачи советовали бросить курить, и в общем, основной причиной смерти называли курение.
Ранние редакции стихотворений… Очень много.
Е.Афанасьева― «Юрий, 73 года. Не могу не сказать спасибо даже по анонсам».
Н.Картозия― Спасибо!
Е.Афанасьева― Была такая удивительная история на этой неделе, когда уже опубликовали название фильма, и кто-то спросил: «А почему Бродский не поет». У вас как раз в фильме поет, причем в ресторане «Самовар», совершенно необычный Бродский…
Н.Картозия― «Очи черные».
Е.Афанасьева― Да, как раз есть это в анонсе.Телефон для sms: +7 (985) 970 45 45. Из того, что пишут нам слушатели. Вот Илья интересуется: «Что бы вы спросили у Бродского, встретив его?»
Н.Картозия― Слушайте, я не Марсель Пруст и не Познер…
Е.Афанасьева― «Бродский человек мира, — пишет Снежана, — спасибо за память, такт и уважение». «Изучив архивы, поменяли ли вы свое отношение к Бродскому, как к поэту и гражданину?» — Дмитрий, Екатеринбург.
Н.Картозия― Вы знаете, мне кажется, поэтов все-таки судят не по биографиям, а за стихи. Ведь даже Эзра Паунд получил признание Библиотеки Конгресса США, хотя, в общем, сотрудничал с фашистами во время Второй мировой войны. Как это отражается на его «Кантос», например? Хотя для меня это совершенно не существующая фигура. Что касается Иосифа Александровича, никак, естественно, на его гениальные строчки не может повлиять его знакомство с его биографией тесное. Но я хочу сказать, что порядка 10 или 15 фактов, которые оказались в нашем распоряжении, мы с Антоном просто не стали брать в фильм просто потому, что сошли это неэтичным по отношению к человеку, в котором всегда есть и святое и темное.
Е.Афанасьева― Я не берусь предполагать, что именно, но, вспоминая фильм, который Анна Нельсон сделала, где Соломон Волков разговаривает с Евтушенко, и там есть, например, о письме Бродского, где он, по сути, призывает не брать Евтушенко на работу в университет.
Н.Картозия― Вы знаете, ТатьянаТолстая очень хорошо по этому ответила одной барышне известной: «А вы хотели какого его после того, что с ним сделали и какую жизнь он прожил?» Безусловно, разным он был, очень непростым человеком, очень.
Е.Афанасьева― Простых не бывает, поэтов особенно. У нас, к сожалению, прервалась связь с Антоном, попробуем еще раз…
Н.Картозия― Я надеюсь, по хорошей причине какой-то.
Е.Афанасьева― Нет, но связь мобильная – с Антоном Желновым. Я напоминаю, здесь Николай Картозия. Антон Желнов – в Пулково, потому что там был как раз на праздновании юбилея и встретился с дочерью поэта.
«Что не получилось снять и у кого не получилось взять интервью?» — интересуется Виталий Авилов.
Н.Картозия― Ну вот, собственно, уже получилось. То есть мы все-таки, наверное, каким-то образом доказали то, что мы не пытаемся делать какое-то популярное шапито — хотели сделать, действительно, хорошее вдумчивое кино. Безусловно, конечно,хотелось бы более подробно поговорить с супругой, с вдовой Иосифа Александровича с Марией Соццани-Бродской.
Е.Афанасьева― А вы встречались с ней? Она только интервью отказалась давать или она отказалась от встречи?
Н.Картозия― Мы в процессе работы над фильмом контактировали, естественно, и нам очень сильно помогала семья. Очень многие вещи мы знаем благодаря тому, что нас навели. В каком-то смысле очень бы хотелось взять интервью у Марии. Безусловно, вот Антон Желнов в Санкт-Петербурге взял интервью, общался точнее с дочерью Иосифа Александровича, с Анной Иосифовной. Много интересных людей, с которыми мне бы очень хотелось поговорить. Но вы знаете, самое обидное в таких случаях, когда у нас лежат, действительно, почти часовые интервью наших героев и героинь, а в фильм входит один-два синхрона…
Е.Афанасьева― Тогда логичный вопрос: Будете ли выкладывать на каких-то интернет-ресурсах, будете ли делать, может быть, какой-то DVD с дополнительными материалами или на каком-то портале…?
Н.Картозия― Мне кажется, эпоха DVD умерла.
Е.Афанасьева― Ну портале, связанном с телевидением или с Бродским?
Н.Картозия― А онлайновые какие-то активности – да, мы думаем об этом. Потому что, например, даже то же интервью Анны-Лизы Алевы, которого вошла только одна треть – вот его многолетней римской подруги, поэта-переводчика и так далее. Я просто уверен, что все бы с удовольствием посмотрели целиком, и я уверен, что целиком бы посмотрели интервью Строба Тэлбота, целиком бы посмотрели интервью Марины Тёмкиной…
Е.Афанасьева― Несостоявшейся жены, которая была дочерью высокопоставленного…
Н.Картозия― Кэрол Аншютц, да. Это да, это, действительно, вещь такая… как вам сказать… вещь, которая, действительно, прозвучала новостью для очень многих, в том числе, и для нас…
Е.Афанасьева― Сформулируйте эту новость, потому что большинство слушателей еще не знает, видели только анонсы, где дочь высокопоставленного чиновника Госдепа США в 70-е годы в Питере чуть не становится женой Бродского.
Н.Картозия― Я до конца, естественно, не могу рассказывать эту историю,потому что тогда Константин Львович скажет: «Что ж ты всетреплешь-то! Кто же тогда после этого смотреть будет?»
Е.Афанасьева― Но это было в анонсе, который Константин Львович в эфир выпустил.
Н.Картозия― Да, смотрите, история в следующем. Эти историю нам подтвердили три самых компетентных источника, ну одни из самых компетентных источников по Бродскому, какие только могут быть, в том числе, кстати, Строб Тэлбот. Дело в том, что в 71-м году в Ленинград приезжает девушка о имени Кэрол Аншютц, он дочь Норберта Аншютца, сотрудника Госдепартамента США, что и по нынешним временам звучит тревожно, а тогда, в общем, погоны слетали сами улетали куда-то за Неву. Он был политическим советником послов США в Европе.
Приехала стажироваться как славистка. Они знакомятся с Иосифом Александровичем… И, в общем, известно, что Бродского не выпускали никуда за границу, да, ион не хотел покидать Родину на всегда, он хотел, чтобы у него была возможность выезжать и возвращаться, да? Господи, вот видите, все, кто с ним когда-то общался или кто-то о нем делал… слово паразит прицепилось: «да». И действительно был план фиктивного брака, который был очень резко прерван властями. Собственно, это является ответом на вопрос, почему так торопились в том мае 72-го года. Ну, казалось бы, ничто не предвещало… Он никак себя специально не вел в этом мае, чем в 71-м, 70-м и так далее. Но, во-первых, готовится его книга на Западе, и вот случается эта вещь.
И вот эта девушка об этом секрете молчала 43 года, и вот в нашем фильме она впервые об этом говорит.
Е.Афанасьева― Несмотря на то, что брак планировался, как вы говорите, фиктивный, когда она это рассказывает, как и другие замечательные женщины, участвующие в вашем фильме, видно, какая огромная любовь в них жива. И все, кто фильм смотрели, обратили внимание, насколько это удивительно красивые женщины. Они в отличие от вдовы, которая осталась молодой вдовой уже в возрасте, но удивительной внутренней красоты каждая из ваших героинь. И, действительно, ее хотелось бы посмотреть в полной версии интервью.
«Не могут наши слушатели не вспомнить, конечно, его высказывание на независимость Украины», — пишет Маша.
Н.Картозия― Очень просто все. Стихотворение было действительно написано Иосифом Александровичем. Я, естественно, не буду его сейчас цитировать, потому что он сам лично, кажется, в 92-м году, если я не ошибаюсь, запретил его публикацию. Это стихотворение никогда не будет опубликовано во официальном собрании сочинений или в официальных изданиях, потому что Бродский это запретил сделать, очень хорошо понимая, что либо одна, либо другая из расставшихся сторон обязательно, конечно, поднимет это на знамя. Именно поэтому он запретил публикацию этого стихотворения. И мы в фильме рассказываем, что это стихотворение существует, обстоятельства его создания, но, безусловно, не цитируем, потому что в нынешней ситуации… Ну, во-первых, нарушать волю автора нельзя, а в нынешней ситуации это будет просто гнуснейшей спекуляцией.
Е.Афанасьева― Таня спрашивает: «Остались у Бродского еще родственники кроме перечисленных? Ну вот вчерав инстаграме Анны видела ее встречу с братом, с которым она, я так понимаю, не виделась.
Н.Картозия― Вы знаете, я все-таки не являюсь комментатором семейной жизни Иосифа Александровича. Всем вам известно, конечно, что у него есть сын Андрей Басманов, но давайте я не буду комментировать это.
Е.Афанасьева― Без подписи: «Николай, благодарю за такой хороший разговор о Бродском. Горжусь вами. Вы еще на радио в передаче «Ровесник» работали и учились хорошо». Работали ли вы, Николай в передачи «Ровесник»?
Н.Картозия― По-моему, да.
Е.Афанасьева― Вот видите, вас кто-то знает, что вы хорошо учились…
Н.Картозия― Класс! И хорошо учился… Может быть, это преподавательница какая-то моя.
Е.Афанасьева― Оказывается, вы на радио работали.
Н.Картозия― Работал на радио. Я начинал на радио.
Е.Афанасьева― От этого такая начитка у вас профессиональная в кадре. Кстати, фильм очень современный, новый, какое-то влияние Парфенова, у которого вы столько лет работали вместе… все-таки, конечно, на всех «птенцах парфеновского гнезда» чувствуется…
Н.Картозия― Но давайте не забывать, что я был одним из главных инженеров парфеновской школы.
Е.Афанасьева― Да, шеф-редактор.
Н.Картозия― Что я навязывал парфеновскую школу многим парфеновским журналистам, не всем, конечно, но многим.
Е.Афанасьева― Да, фильм очень современный, что тоже, кстати, знаете, разница в восприятии поколений… Меня вот эти ваши потрясающие съемки с использованием дронов, наверное…
Н.Картозия― Да, конечно, дроны были.
Е.Афанасьева― …Когда появляется совершенно иной масштаб Питера и Венеции и всего…
Н.Картозия― Сверху, да.
Е.Афанасьева― Они меня поразили и очень понравились, а мой 17-летний сын, насмотренный современного, сказал: «Ну что это так много? Сейчас все снимают». Я говорю: «Кто – все?» Он говорит: «Ну все!» Это существование в разных средах, да?
Н.Картозия― Ну, конечно, абсолютно.
Е.Афанасьева― Там, где Бродского сегодня много, а для кого-то только в 22¬30, а пока повтор герасимовского «Тихого дона».
Н.Картозия― Что тоже, кстати, классно – тоже Нобелевский лауреат, между прочим— Шолохов. Тоже сегодня родился. Видимо, 24 мая как-то особенно планета…
Е.Афанасьева― Звезды встали…
Н.Картозия― С точки зрения Шведской академии.
Е.Афанасьева― Но, к сожалению, как видите из новостей, один Нобелевский лауреат сегодня погиб в Америке.
Н.Картозия― Бог ты мой!
Е.Афанасьева― У вас получился свой миф. О чем этот миф. Получился ли у вас миф.
Н.Картозия― Нет, я думаю, нет. Во всяком случае, у зрителей есть возможность посмотреть, и если мы где-то что-то замифологизировали, нас опровергнуть. Но я надеюсь, что мы этого не сделали, потому что мы как раз очень старались этого не делать. Вообще этот фильм сделан с очень большой любовью одного и второго автора, и те, кто видел…
Е.Афанасьева― Это чувствуется.
Н.Картозия― Да, это чувствуется, говорят, что чувствуется. И при этом без какого-то… не велеречиво, не слюняво и не радостно.
Е.Афанасьева― «Николай, спасибо вам за Бродского и отдельно за канал «Пятница»», — пишет Елена. Редкое сочетание благодарностей… Тут две такие разные твои ипостаси…
Н.Картозия― И только ты вспоминаешь программу «Максимум»…
Е.Афанасьева― «Первый канал», «Дождь», «Пятница» и Центральное телевидение представляют… У нас, к сожалению, связь со вторым автором фильма АнтономЖелновым потеряна, но я надеюсь, что вы нам подарите потом или выложите на сайт авторскую версию, где будет уже интервью с Анной, сделанное Антоном.
В 22―30 сегодня, пожалуйста, не пропустите. Редкий случай, когда мы реально пиарим премьеру — она того стоит. А я с вами сегодня еще раз услышусь в 23 часа в программе «Эходром». Всего доброго, до свидания!
Н.Картозия― Спасибо, и спасибо Антону Желнову.
