Елена Афанасьева. Ne-bud-duroi.ru

Работа на радио // 2013

7 июля 2013: Премьера. "Дети Третьего рейха". Гости - Татьяна Фрейденссон и Сергей Браверман

Посмотреть и послушать эфир - http://echo.msk.ru/programs/tv/1108414-echo/

Е.АФАНАСЬЕВА: Добрый вечер. В эфире – «Телехранитель», программа о сути телевидения, о тех, кто определяет и хранит эту суть. В студии – Елена Афанасьева. И как всегда по воскресеньям говорим мы с вами о персонах, программах, событиях и антисобытиях, которые влияют на то, каким наше телевидение будет сегодня и завтра.

Сегодня мы будем говорить о премьере, которая вышла 2 недели, сегодня третья, последняя серия. называется этот фильм «Дети Третьего Рейха». Выходит он на Первом канале ночью, в нули, что называется, после 12-ти, после полуночи по воскресеньям. Сегодня заключительная серия. И мы пригласили создателей этого фильма, автора и режиссера Татьяну Фрейденссон. Добрый день.

Т.ФРЕЙДЕНССОН: Добрый день, здравствуйте.

Е.АФАНАСЬЕВА: Как правильно ударение?

Т.ФРЕЙДЕНССОН: Фрéйденссон.

Е.АФАНАСЬЕВА: И Сергея Браверманна, который одновременно и голос этого фильма. Здравствуйте, Сергей.

С.БРАВЕРМАНН: Здравствуйте.

Е.АФАНАСЬЕВА: Поговорить о нем, потому что фильм стал, действительно, событием, его сразу заметили и критики, и, судя по тем рейтингам, которые есть, то доля аудитории для такого серьезного фильма в разгар лета, в воскресную ночь очень высокая. То есть фильм не пропустили, несмотря на его сложность. Единственное, вопрос сразу первый: а откуда идея? Чья идея? Почему возникла идея сделать фильм о детях нацистов? Татьяна?

Т.ФРЕЙДЕНССОН: Ну вот идея моя. Пришла она мне в голову, ну, я думаю, что несколько лет назад. А поскольку я пришла как производитель для Первого канала (это как раз было несколько лет назад), и я говорила, что у меня есть такая идея. Но понятно, что я без своего багажа, человек, который еще сам не продюсировал, который толком не вошел в струю, в поток, что это, наверное, вряд ли получится. Более того, люди, которые даже, в общем, хорошо меня знают, они не очень верили. И она как-то лежала, отлеживалась. И можно, конечно, совершенно точно понять, потому что ты когда читаешь список имен, фамилий, ты думаешь «Ну, конечно, эти дети разговаривать не будут, никто их никогда не найдет. Какая-то вот Татьяна – что она нам обещает?» И потом я долго носилась с этой идеей. Мне просто было любопытно. Это нормальное человеческое любопытство, поскольку... Ну, вы знаете, День Победы у нас такой, святой праздник. И всегда хотелось понять, а что, вот, как бы, по ту сторону победы? Что чувствуют дети как прямые дети, так и вообще другая нация, которая, условно так сейчас скажем, проигравшая, да?

Поэтому это просто родилось из такого любопытства. Я очень много читала, искала, находила. Конечно, я не была уверена в успехе, хотя, когда приносила заявку, когда там говорила, я говорила «100% я вам гарантирую». Я сама не знала до конца. И более того, скажу, что еще даже в период работы над проектом (вот, Сергей Львович знает) я иногда впадала просто, действительно, в ступор, я говорила, что нет, я больше так не могу, я не могу переписываться факсами, потому что немцы вообще очень народ серьезный. И если у нас можно позвонить, как-то поговорить... И то считается, да? Хочешь получить отказ – позвони по телефону. А немцы – они не простые. Там надо прислать факс на гербовой бумаге, написать, что зачем и почему. И, вот, каждое словечко, не дай бог напугать, и вот так, и вот эдак. После факса они готовы с тобой поговорить по телефону. Поговорили по телефону, они говорят «А можно мы вас увидим?» Я говорю «Я очень извиняюсь, конечно, но я живу не в Германии, и мне каждый раз приезжать – это просто невозможно. Давайте вы как-то поверите мне на слово». То есть все было, вот...

Е.АФАНАСЬЕВА: Но несмотря на это, получился уникальный материал, то, что сейчас называется словом «эксклюзивный», с удивительными интервью, насколько я знаю, которых нет даже у немецких ваших коллег. Они не смогли собрать такую потрясающую... Я не знаю, это даже архивом не назвать. Потрясающих свидетелей своей истории, каких смогли собрать вы.

Я напомню, что в гостях у нас Татьяна Фрейденссон и Сергей Браверманн, авторы фильма «Дети Третьего Рейха». Пожалуйста, у вас если есть вопросы, уважаемые слушатели, если вы хотите реплики и комментарии, вы можете присылать пока SMS +7 985 970-45-45. Во второй части программы вы и по телефону сможете поговорить с авторами фильма. Вот, вы затронули очень важную тему о том, как относятся люди по ту сторону.

В общем, сейчас я все чаще с каждым годом задумываюсь о том, как меняется ощущение той войны и той победы. Вот, вы – молодая совсем женщина. Я помню детство, когда вообще, несмотря на то, что я родилась намного после войны, но нас в детстве всех воспитывали не так, как сейчас дети очень многое не знают про Великую Отечественную, и даже тогда немецкая речь пугала. Когда говорил кто-то уже в Перестройку даже, что кто-то вышел замуж в Германию, это тоже пугало. Германия воспринималась странно.

Сейчас, в общем, наверное, так происходит с любой войной. Я стала думать, ведь, наверное, такие же в любой большой великой войне времена. Наверное, очень долго воспринимается боль, потому что там, например, у меня погиб дед, мама его почти не помнит, и 2 маминых брата, и мы до сих пор находим какие-то свидетельства о том, как ее 19-летний брат умирал в госпитале от ран. И меня, которая его не знала, родилась намного после войны, пробивает, комок в горле стоит, какая-то память поколений.

Но когда это все остывает, наверное, на любую войну люди смотрят иначе. Пришло ли это время другого взгляда на войну с разных сторон? Сергей, вот, к вам как к более опытному человеку.

С.БРАВЕРМАНН: Да. Более того, просто у нас, как бы, 2 поколения делали этот один фильм. Потому что я смотрел больше с той стороны, со стороны своей памяти – у меня отец погиб на фронте в 1944 году. И, вот, фильм если вот так вот, он зачинался как раз, вот, для Тани совершенно с обратной стороны, со стороны этого времени. И когда мы первый раз встретились с Франком, Николасом Франком, то, вот, может быть, вот этот ледок, который так, недоверие еще, они друг друга прощупывали, еще не знали, кто есть кто, вот он как раз тронулся...

Т.ФРЕЙДЕНССОН: Это помнишь был ночной диалог, когда мы сидели в кафе все?

С.БРАВЕРМАНН: Ночной диалог. Мы пошли в кафе на Площади Дюрера. Сели, друг на друга смотрим пытливо, пытаемся еще понять, кто мы есть, что мы есть. И я ему говорю «Я не владею языком». Вот уже тоже другое поколение. Это мне нужен переводчик.

Т.ФРЕЙДЕНССОН: Ну, у кого-то все время были переводчики. (все смеются)

С.БРАВЕРМАНН: И я ему говорю «Николас, ты пойми, ситуация такова, что нам, в принципе, говорить не о чем, потому что мы, по моему воспитанию, советскому воспитанию, мы совершенно по разные стороны. Категорически. У меня отец убит на фронте, я с этим вырос. Немцы – враг. И я всю жизнь учил немецкий, не мог выучить. Почему? Потому что я и в университете учил, и в школе. Потому что я знал, он мне не пригодится».

Е.АФАНАСЬЕВА: В Советском Союзе.

С.БРАВЕРМАНН: В Советском Союзе. Мы знали, что языки нам не нужны. Это так, проформы. Тем более, немецкий. Он говорит... Вдруг вот так посмотрел на меня и говорит «Нет, ты знаешь, я виноват перед тобой». Вот, он сразу нашел эту тональность. Он сказал «Мой отец убил твоего отца». Я говорю «Давай не будем так буквально». Он говорит «Нет. Это было так».

Е.АФАНАСЬЕВА: Вы знаете, вот то, что затронул ваш фильм в обществе и те вопросы, которые заранее на сайт пришли, и те, которые сейчас приходят смски здесь, это проекция. Это проекция вашего фильма на вину общества там, восприятие вины даже потомками, и на то, что если нет это здесь. Потому что большинство вопросов, связанных с вашим фильмом, звучит так. Вот только что пришла смска, Алексей из Ганновера пишет: «Только что посмотрел первую серию фильма. Великолепный, талантливый. Интересно, а кто-нибудь снимет фильм «Дети Сталина»?» Ну, мне кажется, Алексей не совсем прав насчет детей Сталина, потому что как раз у Сталина и Аллилуевой, и все там есть вопросы. А вообще о детях, вот, об ответственности нашей здесь, да? Вот эта проекция очень мощно воспринимается зрителями. И другая проекция, которая к чести вашей работы, это проекция с фильмом «Обыкновенный фашизм» Михаила Ромма. Таня аж засмущалась.

Т.ФРЕЙДЕНССОН: Это величайший комплимент.

Е.АФАНАСЬЕВА: Но вопрос в том, что это, наверное, за долгие годы первое такое мощное сопоставление. Ромм, который снимал еще в советский режим, скажем, строй, но при этом считывалось. И впервые, может быть, люди задумывались и пугались еще этого сравнения у себя в голове, вот, сопоставления, да? А мы сейчас уже знаем, что это, в общем-то, абсолютно похожие тоталитарные режимы. И вот о том, как поколение живет с ответственностью, это, наверное, важнейший вопрос сейчас.

Может быть, потому настолько интересны нам эти люди, о том, как они живут с ощущением как ваш собеседник с тем, что «мой отец убил твоего отца», да? Как они с этим живут? А как живут здесь люди, зная или не зная, что их предки ответственны за гибель даже своих соотечественников?

Т.ФРЕЙДЕНССОН: Ну, нет, я долго и много об этом думала. Конечно, понятно, что, может быть... Да не «может быть», а точно видны параллели и видны какие-то пласты, иные планы. Ну, вот, я начну тоже так издалека. Вот, есть такая Розмари Клауссен, как раз тоже ее появление в фильме вызвало серьезную дискуссию, крестная дочь Гитлера. Мы ее нашли совершенно незапланированно.

Мы приехали. Мне пришла информация, потому что я долго ее искала, что есть под Нюрнбергом дом престарелых и что предположительно эта женщина там. И мы просто решили, поскольку мы недалеко, «Заедем». И вот мы подошли к этому дому. Я смотрю, там кнопки, вижу «Розмари Клауссен», нажимаю, мы входим, поднимаемся. Все чисто очень, аккуратно, по-немецки. И стучимся в дверь. Выходит пожилая женщина, там всё. Она сначала перепугалась. Тоже русская речь – у нее все равно до сих пор какой-то такой блок стоит. И буквально мы с ней поговорили по-английски минут 15. Она после инсульта, у нее там тяжело с речью. Но то, что она, как бы, упала на колени и говорит «Передай от меня своему народу, передай России, что я каюсь, я прошу прощения». И вот это, конечно, мне было странно. Вот то, что Сергей говорит, диалог с Франком.

Е.АФАНАСЬЕВА: Это вызывает потрясающее уважение. Потрясающее. Потому что люди, которые, ну, сами не ответственны, они детьми были.

Т.ФРЕЙДЕНССОН: Меня это напугало.

С.БРАВЕРМАНН: Там поразительная вещь одна.

Е.АФАНАСЬЕВА: Почему? Почему такое?

С.БРАВЕРМАНН: Сейчас примерно я. Понимаете, вот, Германия после войны, в принципе, вышла на нулевой... Это вот Людвиг Эрхард, вот то, что там тогда восстанавливали, он сказал «Надо ничего не выстраивать – надо все свести до нуля». И вот это чувство вины, преступность перед лицом Европы, прежде всего, мира, перед своими гражданами он тоже хотел свести до нуля.

Е.АФАНАСЬЕВА: Ну, наверное, только так можно было выжить после такой...

С.БРАВЕРМАНН: Покаяние началось с нуля. Вот, понимаете? У нас здесь не могут решить эту проблему, с чего начать это покаяние. У нас все время есть какие-то слои, которые хотят сохранить.

Е.АФАНАСЬЕВА: Ну так вот мы начали о разности ощущений поколений, о том, что постепенно... Даже не когда уйдет поколение, помнящее войну саму, а даже то поколение, которое как мое. С детства мы читали стихи, фильмы, с детства знали, что такое эта война и насколько это страшно, и все прочее. И только когда придет следующее, способное посмотреть с разных сторон, только тогда, наверное, можно понять и осознать как-то более нейтрально, безэмоционально, чего раньше быть не могло.

Т.ФРЕЙДЕНССОН: Вот, абсолютно вы правильно сказали, потому что, опять же, то, о чем говорил Сергей, о нашем вечернем разговоре с Николасом и так далее. То есть я на все это смотрела гораздо проще.

Е.АФАНАСЬЕВА: Потому что вы намного моложе.

Т.ФРЕЙДЕНССОН: И они это чувствовали. Они понимали. И я даже ловила на себе. И были какие-то реплики.

Е.АФАНАСЬЕВА: То есть вы приехали не судьей к ним, не обвиняли. И это чувствуется.

Т.ФРЕЙДЕНССОН: И это их и подкупило. Потому что когда меня спросили после очередной поездки, когда я вернулась из Германии, сказала, что вот мы с Франком ездили в Нюрнберг и мои друзья все в курсе (я плешь всем проела за несколько лет, пока работала). Мне просто задал не помню кто вопрос «А как? Как ты могла вообще руку пожать этому человеку?» И я задумалась. Но для меня это не нормальный вопрос. А как я могу не пожать ему руку? Да более того, мы уже, как бы, и товарищи, уже приятели. И он в гости, вроде как, даже собирается, поэтому... Это странно.

Е.АФАНАСЬЕВА: Я помню, как я удивилась, когда еще дети мои были младше и мы были в Берлине, и гуляли вместе как раз с нечужими вам теперь Игорем Захаровым и Ириной Богат, которые издают вашу книгу «Дети Третьего Рейха» (насколько я знаю, она осенью выйдет). И я стала рассказывать, вот, совершенно автоматически «Посмотрите налево – зоопарк, посмотрите направо» и рассказывала детям, что это Рейхстаг, что там водружали Знамя Победы, все, что я помнила с детства. И вдруг Игорь Валентинович совершенно взорвался и сказал «Да здесь столько всего было в этом здании, а вы грузите детям!..» И я поняла, что у него как раз мышление такое вот, космополитичное, европейское, а у меня, наверное, потому что бабушка, дедушка, потому что я помню, как тяжело прошлась...

С.БРАВЕРМАНН: Все равно мы все сконцентрированы, конечно. Мы крайне ограничены.

Т.ФРЕЙДЕНССОН: Нет, ну, вот, мои дедушки тоже оба прошли войну. И мы так посмеивались, но это была такая, чисто внутренняя шутка. Я говорю «Вот, там ночью мы гуляем с Ширахом или с Франком по Нюрнбергу, или с Ширахом по Мюнхену».

Е.АФАНАСЬЕВА: А как дедушки?

Т.ФРЕЙДЕНССОН: Ну, они умерли рано.

Е.АФАНАСЬЕВА: А, то есть они не дожили до этой вашей работы.

Т.ФРЕЙДЕНССОН: Да, я в сознательном возрасте не получила от них свидетельств. Но я вот думала, да. Я говорила «Боже мой, интересно, вот, что они себе думают, видя, с кем я сейчас гуляю по Германии?»

Е.АФАНАСЬЕВА: Как раз Андрей еще пишет «Свяжитесь со мной – есть идея издания книги». Андрей, уже книга выходит, в работе. И думаю, там, наверное... Ну, как человек, понимающий разницу написанного и того, что есть в сценарии, я думаю, что в книге будет намного более полный объем, нежели может войти в сценарий фильма.

Т.ФРЕЙДЕНССОН: Полный объем плюс сюжетные линии. Там же очень много сюжетных линий. Когда ты делаешь для зрителя, ты стараешься сделать просто и понятно, да? Что вот вам дети, вот вы понимаете, кто были их отцы. Это я, конечно, упрощаю, да? В книге там идет, ну, кого-то вплоть до того, что вот там по Фрейду разбираешь, потому что есть, ну, очень много моментов, большой объем вот этих разговоров, которые теперь на бумаге уже существуют. И там, конечно, огромное количество моих личных впечатлений от общения с этими людьми. И, вот, просто я вам скажу совершенно иное ощущение. Вот ты встретился, вроде, пережил с ними несколько дней, да? А потом, спустя какое-то время, когда ты перечитываешь это уже в виде текста, ты вдруг просто видишь какие-то, ну, такие вот необычные вещи.

Я не знаю, вот Франк там очень много вспоминает о своем детстве. Понятно, что он там клеймит отца и мать...

Е.АФАНАСЬЕВА: Вы чуть-чуть подробнее. Франк...

Т.ФРЕЙДЕНССОН: Николас Франк.

Е.АФАНАСЬЕВА: Зрители не так в теме.

Т.ФРЕЙДЕНССОН: Николас Франк – это сын генерал-губернатора оккупированной Польши Ганса Франка.

С.БРАВЕРМАНН: Страшная фигура.

Т.ФРЕЙДЕНССОН: Фигура страшная, потому что на совести отца, в общем и целом, который возглавлял Польшу, там практически 6 миллионов человек и это чудовищно, когда сын каждый день просыпается с этим знанием. И Франк вспоминал свое детство. Вот, в частности, был такой эпизод, на котором мы просто схлестнулись – лично мне он не давал очень долго покоя. Это будет в книге в числе огромного количества всего иного.

Франк как-то рассказал, что когда пришли американцы, им удалось просто поймать его, маму и двоих еще младших детей, там Михаэля и Бригиту. И вот американцы были пьяные, они там что-то решили пошутить, как-то развлечься, непонятно. В общем, история такая, что их выставили к стенке и сказали «Сейчас мы будем вас расстреливать». И Николас говорит «Знаете, я стоял и думал». А ему на тот момент было 6 лет. «Я стоял и думал: мы это заслужили».

Е.АФАНАСЬЕВА: В 6 лет.

С.БРАВЕРМАНН: Ребенок. Ребенок.

Т.ФРЕЙДЕНССОН: Вот!

Е.АФАНАСЬЕВА: 6 лет.

Т.ФРЕЙДЕНССОН: Вот я о чем и говорю. Понимаете, да? В 6 лет ребенок. Он говорит «Я стоял и думал, что мы заслужили, потому что мы разграбили эту страну, мы уничтожили миллионы людей. Что происходит?»

С.БРАВЕРМАНН: Хотя, здесь может быть, конечно, некое допущение, со временем происходит аберрация. От времени.

Т.ФРЕЙДЕНССОН: Это другое. Дедушка Фрейд вам все объяснит, мне кажется, потому что это была совсем иная история взаимоотношений в Краковском замке. То есть это, в принципе, расширенная проекция того, что происходило дома с матерью, отцом, когда отец смотрел на мать сверху, изменял ей. Мать об этом знала, изменяла с другим человеком. То есть вот столько всего, что, на самом деле, полный портрет, конечно, очень трудно передать в фильме.

Е.АФАНАСЬЕВА: Лариса пишет «Хорошо бы теперь снять «Обыкновенный сталинизм». Спрашивают «Сообщите число погибших немцев в войне». Есть у вас такая информация? Я, кстати, никогда не сталкивалась.

Т.ФРЕЙДЕНССОН: Вы знаете, я очень осторожно к этому подходить стала, особенно в последнее время.

Е.АФАНАСЬЕВА: Ну что? Мы чуть позже продолжим разговор после выпуска новостей. Напоминаю, что мы говорим о фильме «Дети Третьего Рейха», который стал событием этого телевизионного лета. Татьяна Фрейденссон и Сергей Браверманн, авторы фильма в программе «Телехранитель».

НОВОСТИ

Е.АФАНАСЬЕВА: Мы продолжаем программу «Телехранитель». В студии – Елена Афанасьева. Говорим мы сегодня о фильме «Дети Третьего Рейха». Две серии вышли уже в эфир в прошлые воскресенья, сегодня заключительная серия будет в полночь. Говорим с авторами фильма, Татьяной Фрейденссон и Сергеем Браверманном. И как раз без подписи SMS «А где это шло или будет идти? Я не в курсе, сорри». Вот, идет по Первому каналу в воскресенье в полночь, сегодня заключительная серия.

Спрашивает Екатерина из Москвы или утверждает «До этого были аналогичные фильмы, Дети Гитлера. Что нового кроме доступности для большой аудитории?» Что нового, Татьяна?

Т.ФРЕЙДЕНССОН: Вы знаете, честно говоря, я слышала. Я не видела тот фильм, о котором сейчас говорят. Я знаю, что примерно, наверное, они вышли одновременно. Может быть, мы чуть пораньше, потому что мы в 2011 году. Вот эта вот серия, собственно, первая немецкая была готова. С чем я принципиально не согласна, да? С тем автором, насколько я знаю, вот то, что мне описали, по крайней мере, был там какой-то момент, что встречают, вроде как (я могу ошибаться), внуки палачей, условно скажем, встречаются с внуками жертв. Вот это, я считаю, извращение. Вот это я никогда бы не сделала в своем фильме, и я принципиально отказалась. Потому что если мы ставим вопрос о детях и внуках, и встречать их в концлагерях там. Ну, я, правда, не знаю, но я так понимаю, что в концлагере встречали. То, по-моему, это не вполне нормально, потому что внук палача и внук человека, который выжил, ну, это какая-то очень жестокая, очень неправильная и очень нечестная натяжка.

Что касается всего остального, я говорю, что проект, как бы, был придуман давно. Ушло на его...

Е.АФАНАСЬЕВА: Я знаю, что очень долго искали, как его правильно поставить в эфир, потому что чувства, все-таки, наших ветеранов ни в коем случае нельзя задеть на большом федеральном канале.

С.БРАВЕРМАНН: Вообще это сложнейшая проблема.

Т.ФРЕЙДЕНССОН: Это очень сложно.

С.БРАВЕРМАНН: Да. Здесь вот что я хочу сказать. Это очень важная вещь, на мой взгляд. Вот, даже сейчас, снимая людей, встречаясь с людьми (у меня процесс продолжается, естественно), я встречаюсь с людьми очень интеллигентными, разумными и всё. Они говорят «Господи, какая же искренность. Степень искренности нас поражает». Вот, как они говорят.

Е.АФАНАСЬЕВА: Героев фильма?

С.БРАВЕРМАНН: Героев фильма. В этот же момент я их снимаю, и они говорят «Стоп-стоп-стоп. Не лезьте ко мне в душу. Слушайте, я не хочу об этом говорить».

Е.АФАНАСЬЕВА: Вы хотите сказать, что у нас совершенно другая ментальность?

С.БРАВЕРМАНН: У нас совершенно ментальность. И вы можете трижды...

Е.АФАНАСЬЕВА: Даже если человек будет ужасно переживать внутри себя за то, что сделали его предки, публично.

С.БРАВЕРМАНН: Публично не позволит. Он считает, что это табу.

Е.АФАНАСЬЕВА: Я согласна еще почему? Мы когда делали... Я вот как продюсер делала программу «Моя родословная», мы как раз столкнулись с тем, что очень многие люди, известные люди искали свою историю, тем самым показывали всем нам, как это можно сделать. Очень многие отказывались именно потому, что говорят «Ну вот там дедушка в НКВД, например, служил». Мы говорим «Ну так, например, мы можем не трогать дедушку, если уж вам так» - «Нет, ну что вы! Я своего дедушку стыжусь? Нет, не стыжусь» – «Ну тогда если вы не стыдитесь, тогда почему?» - «Нет, не будем, не будем». Вот, какая-то двоякость ощущения отношения. Наверное, это и в том, что нет какого-то общего единства в отношении к сталинской истории, страна по-прежнему расколота на какие-то...

Т.ФРЕЙДЕНССОН: Однозначно.

Е.АФАНАСЬЕВА: Мы не понимаем, но на очень большие лагеря.

С.БРАВЕРМАНН: Все-таки, здесь некая такая история. Потому что я очень давно снимаю наших людей, так скажем, начиная с «Сельского часа», и могу сказать, что это всегда. И ты поражаешься, если вдруг из кого-то (НЕРАЗБОРЧИВО).

Е.АФАНАСЬЕВА: Хорошо. Сергей, ну если это ментальность, ну, вы говорите, что они в разговорах. Встречались ли вы с людьми теми... Причем, чаще всего здесь тоже пишут там снять про детей Сталина, Берии, Молотова и так далее. Встречались ли вы с потомками этих людей, которые готовы признавать историческую вину?

С.БРАВЕРМАНН: Встречался-встречался. Готовы? Нет.

Е.АФАНАСЬЕВА: Нет?

С.БРАВЕРМАНН: Готовых нет.

Е.АФАНАСЬЕВА: А почему? Вот, почему?

С.БРАВЕРМАНН: Иная природа культуры. Вот, просто другая культура. Мне кажется, в душе... Вот, мы считаем там...

Е.АФАНАСЬЕВА: Или потому что там, все-таки, было признано, что да, это вина, колоссальная вина фашизма?

С.БРАВЕРМАНН: Они сняли с себя вину. Вот, Таня может рассказать. Вот, разговор со Шредером. Помнишь, мы говорили о вине с ним?

Т.ФРЕЙДЕНССОН: Со Шредером – да. Шредер очень правильно заметил. Мы просто встречались с Герхардом Шредером, он давал свои комментарии. Он сказал так.

Е.АФАНАСЬЕВА: Бывший канцлер ФРГ, если вдруг кто забыл.

Т.ФРЕЙДЕНССОН: Да. И Шредер сказал так. Я говорю «Ну, вот, традиционный вопрос о вине есть. Я его задаю всем просто потому, что у меня есть некая такая база, которую я задаю, а дальше уже, конечно, все индивидуально».

Е.АФАНАСЬЕВА: Как разговор пойдет.

Т.ФРЕЙДЕНССОН: Как разговор пойдет. Он сказал так: «Стоп. Не вина, а ответственность. У следующих поколений – ответственность». Это очень, на мой взгляд, правильная позиция. Ну, он вообще много чего интересного говорил еще.

С.БРАВЕРМАНН: Вины нет. Они освободили себя. Вот, они тем, что они признали, покаялись, они себя освободили.

Е.АФАНАСЬЕВА: Ну, потому что чтобы признать сейчас ответственность, это надо принимать решение. Если немцы дают такое огромное количество и видов на жительство, и еврейский вопрос решают. И потомки даже тех, кто пострадал, получают какие-то преференции, возможность жить в Германии, получать образование и все прочее. Если у нас признавать, то по сути надо потомкам тех людей, которым... Ну, извините, просто квартиры были отобраны, люди на улице стались. Надо возвращать в том числе и материальные какие-то возможности. А как это теперь разберешь?

С.БРАВЕРМАНН: Никто. Слишком много людей завязано.

Е.АФАНАСЬЕВА: Это вызовет еще больше.

С.БРАВЕРМАНН: Еще больше, да. Поэтому давайте не трогать.

Е.АФАНАСЬЕВА: Да, да. Вот, видите, Сергей...

Т.ФРЕЙДЕНССОН: (смеется) Напугали тебя.

Е.АФАНАСЬЕВА: +7 985 970-45-45 – это наш SMS-номер. Вы можете уже потихоньку дозваниваться 363-36-59, код Москвы 495, мы будем и ваши звонки принимать. Напоминаю для тех, кто позже включился в наш разговор, что мы говорим с Татьяной Фрейденссон и Сергеем Браверманном, авторами фильма «Дети Третьего Рейха», говорим об этом фильме и говорим о том, что потрясает в отношении потомков гитлеровских... Мне прямо хочется сказать «палачей». Вот видите, что значит подсознание советское, советского ребенка?

Ну вот уже звонки есть. Давайте попробуем принять, чтобы послушать, что люди хотят спросить. Добрый вечер. Добрый вечер.

СЛУШАТЕЛЬ: Добрый вечер.

Е.АФАНАСЬЕВА: Как вас зовут, вы откуда?

СЛУШАТЕЛЬ: (НЕРАЗБОРЧИВО).

Е.АФАНАСЬЕВА: Номер телефона у человека 967-850-37-08. В данном случае это не имеет к программе отношения, это вот любят дозвониться в любой момент. Им нечем заняться в жизни не то, что ответственностью социальной, а вообще нечем. Дозванивайтесь еще, пожалуйста. Сейчас будем принимать другие звонки. Надеюсь, не будут материться. Добрый вечер.

СЛУШАТЕЛЬ: Алло?

Е.АФАНАСЬЕВА: Здравствуйте. Как вас зовут, вы откуда?

СЛУШАТЕЛЬ: Я из Москвы, Лора Александровна.

Е.АФАНАСЬЕВА: Да, приемник, Лора Александровна, выключите.

СЛУШАТЕЛЬ: Вы знаете, прекрасная передача.

Е.АФАНАСЬЕВА: Будьте любезны, вы приемник выключите, а с нами говорите только по телефону, иначе фон идет.

СЛУШАТЕЛЬ: И все же, не надо уходить от сталинских дел. Да, надо возвращать и квартиры, и имущество. Почему страна...

Е.АФАНАСЬЕВА: Лора Александровна, а куда вы выселите тех людей, которые в этих квартирах живут много лет поколениями?

СЛУШАТЕЛЬ: Ну и что?

Е.АФАНАСЬЕВА: А куда вы их выселите?

СЛУШАТЕЛЬ: Вот, вы знаете, это проблема техники, куда чего кого выселять. Но компенсировать надо. И надо в этом признаваться, что отбирали все, сделали нищими. Иначе всегда двойная мораль. Вот, у немцев это можно. Да не хуже у нас моральный потенциал. У нас власть не хочет этого делать.

Е.АФАНАСЬЕВА: Спасибо, Лора Александровна. Я думаю, что дальше пойдет вопрос раскулачивания, если так пойдет. У моего деда была мельница, да? А потом пойдет возвращение дворянской и прочей собственности, и так мы уйдем в бесконечность.

С.БРАВЕРМАНН: Да просто уплотненные квартиры.

Е.АФАНАСЬЕВА: Так мы уйдем в бесконечность.

Т.ФРЕЙДЕНССОН: Не, ну, видите, какая? Все-таки, болезненная. Я, на самом деле...

Е.АФАНАСЬЕВА: Болезненная тема, конечно.

Т.ФРЕЙДЕНССОН: Просто болезненная, да.

Е.АФАНАСЬЕВА: Абсолютно. Абсолютно. Давайте еще, может быть, звонок попробуем. 363-36-59, добрый вечер. Добрый вечер. Алло?

СЛУШАТЕЛЬ: Добрый вечер.

Е.АФАНАСЬЕВА: Как вас зовут, вы откуда?

СЛУШАТЕЛЬ: Александр, Одинцово.

Е.АФАНАСЬЕВА: Да, пожалуйста, Александр.

СЛУШАТЕЛЬ: Ну, вот, по вашей теме. Я учился в классе, где у моих одноклассников были фамилии такие – Гаас, Экстардет. И половина примерно были немцы. Вот. Но мы, дети, мы не чувствовали вот этого вот эта войны. Мы были просто нормальным, дружным коллективом.

Е.АФАНАСЬЕВА: Так в данном случае это, извините, Александр, речь идет не о детях, которые с вами учились, а о детях тех родителей, которые были виновны в жесточайших преступлениях. Вряд ли родители ваших одноклассников делали то, что делали родители героев фильма «Дети Третьего Рейха».

СЛУШАТЕЛЬ: Ну да. Но в том числе мне моя тетушка говорила «Вот с тобой учатся фашисты», а я перед ней заступался, говорил «Ну, какие же они фашисты?»

Е.АФАНАСЬЕВА: Спасибо за звонок, да. Ну, в общем, вспоминается и то, что все люди с немецкими фамилиями или, не дай бог, если «Немец» было написано в паспорте, очень пострадали в Советском Союзе, были депортированы и все прочее.

Мы сейчас будем еще принимать звонки. Давайте, ладно, еще один примем и продолжим разговор. Добрый вечер. Добрый вечер. Алло?

СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Это я дозвонился, да?

Е.АФАНАСЬЕВА: Да, вы на «Эхе Москвы». Как вас зовут, откуда вы?

СЛУШАТЕЛЬ: Меня зовут Константин, я из Подмосковья.

Е.АФАНАСЬЕВА: Пожалуйста, Константин.

СЛУШАТЕЛЬ: Я, к сожалению, не смотрел фильм, потому что он очень поздно. Вообще это, конечно, безобразие, что все хорошее поздно идет. А звоню я, сейчас слушаю с любопытством передачу, но позвонил я исключительно, уж извините, для того, чтобы сделать замечание ведущей, если позволите.

Е.АФАНАСЬЕВА: Пожалуйста.

СЛУШАТЕЛЬ: Вы совершенно, на мой взгляд, вы забиваете своих гостей, очень много говорите, а они...

Е.АФАНАСЬЕВА: Хорошо, я учту.

СЛУШАТЕЛЬ: Хотелось бы, чтобы они больше говорили.

Е.АФАНАСЬЕВА: Тогда давайте дадим поговорить нашим гостям. Я учту ваше замечание, Константин, спасибо. У меня вот какой вопрос. Все-таки, история потрясающая. Не все видели эти серии. Есть возможность сегодня третью посмотреть, если кто не видел. Вопрос. Из всех историй, которые вы сняли, показали, может быть, что-то осталось и много, наверное, осталось за кадром. Первый вопрос у меня как раз к Сергею, потому что Татьяна более в теме. Сергей, вас какая история потрясла больше всего?

С.БРАВЕРМАНН: Ну, на меня наибольшее такое воздействие оказал, конечно, Николас Франк, потому что он – человек моего поколения, он – человек, который прожил совершенно зеркальную жизнь по отношению к моей истории. Понимаете? И мы как 2 отражения одного зеркала с двух разных сторон.

Вот, поразительное понимание, поразительное ощущение. поразительная степень откровенности. Я тоже совершенно не сдерживался, и мы с ним нашли общий язык. Вот, мы с ним тянулись друг к другу, каким-то образом даже с какой-то огромной симпатией.

Т.ФРЕЙДЕНССОН: Он, любя, называл Сергея «Айзенштайн». То есть это такое прозвище нежное у него было.

С.БРАВЕРМАНН: Да. Он первый предложил мне опубликовать мои воспоминания. Вот это, вот, он поразительный. Истории? Да каждая история там, конечно, фантастичная.

Т.ФРЕЙДЕНССОН: Ну, Геринг – совершенно потрясающая сегодня будет.

Е.АФАНАСЬЕВА: История, когда потомки приняли решение стерилизоваться, чтобы не продолжать род.

Т.ФРЕЙДЕНССОН: Там, да, там 2 героини. Они, как бы, оппонируют друг другу. Есть внучатая племянница Германа Геринга – это вот Бетина, которая стерилизовалась, она расскажет все сама о себе предельно откровенно.

Е.АФАНАСЬЕВА: Это сегодня будет серия?

Т.ФРЕЙДЕНССОН: Это сегодня будет, да. Но, на самом деле, вторая история – она, в принципе, из разряда каких-то сумасшедших сенсаций, потому что в Перу мы нашли Элизабет Геринг – это просто племянница Рейхсмаршала. Это дочь его родного младшего брата, антинациста, которого Герман прикрывал как мог, а братишка, конечно, старался, как бы, наоборот, всячески побольнее задеть и Мюллера, и плюнуть тут, и плюнуть там. И у Германа, конечно, у старшего брата из-за этого были проблемы. История совершенно уникальная, в нее поверить сразу очень тяжело, но есть документы. И вот эта женщина, которая живет в Перу...

И, кстати, чем она интересна? Вот, Сергей говорит о Николасе Франке. Мы все говорим о детях, ну, высокопоставленных нацистов, что и как, вот, дети родные. Вот, Элизабет – она с 6-ти лет прожила в Перу. Кстати, не исключено, как раз это тема Зеленого коридора.

С.БРАВЕРМАНН: Крысиный путь.

Т.ФРЕЙДЕНССОН: Крысиный путь в Латинской Америке, куда все бежали. Элизабет – это тот человек, это уникальный, на мой взгляд, персонаж, которого не затравили и не замучили историями о своей вине. И отсюда... Это очень сложный фильм. Прозвучит несколько фраз, которые я намеренно оставила. И эти фразы будут касаться ее отношения к ее дяде Герману, который, в общем-то, ей симпатичен. И это, как бы, удивительный случай.

Сейчас расскажу маленькую историю, которой не было в фильме. Известно, что Герман Геринг во время Нюрнбергского процесса, как бы, очень так не любил тюремных капелланов, которые всячески наведывались и говорили «Да покайся ты там, давай мы тебе все грехи отпустим, ты только веди себя прилично». Вот, он над ними издевался как только мог. И в конце уже, перед тем, как он отравился (как мы знаем, его не повесили), он сказал «Я хочу увидеть тюремного капеллана». А я эту историю пересказывал Элизабет (у нее на кухне мы сидим). Он говорит «Я хочу увидеть тюремного капеллана, чтобы он отпустил мне грехи». Это, соответственно, передали капеллану, он сказал «Ни за что. Я к этому человеку, который надо мной просто глумился жестоко, всячески обзывал как только мог, не пойду».

Я говорю «Элизабет, вот ты посмотри, это твой дядя». Она сказала, знаете, что? Она сказала «Священник не прав. Ему положено. И, может быть, именно из-за этого священника мы не узнаем, что мой дядя по-настоящему покаялся». Вот такая тетка, безумно интересная.

Е.АФАНАСЬЕВА: Какая разность отношения. Вот, люди реагируют в смсках, и тоже очень разные реакции. Например, одна смска приходит уже множество раз, но без подписи: «Не трогайте немецких детей. И смотреть не хочу. Гадский этот фильм. Скоро и внуков трясти начнете. Оставьте, пожалуйста». То есть фильм не видел, но не трогайте.

И вопрос в том, что все равно люди как-то не готовы к восприятию такого отношения личностного, вот, что у Элизабет свое отношение, что у второй племянницы, которая сделала стерилизацию, чтобы не плодить потомков, другое.

Костя пишет «Израильский психолог Дан Бар-Он в 80-х годах проводил группы, в которых участвовали дети нацистов и жертв. Это не извращение, а прощение». Ну, это, наверное, как раз к тому фильму, о котором вы говорили.

Т.ФРЕЙДЕНССОН: Нет, я понимаю, о ком он говорит, я знаю этого психолога. Когда это делает психолог, поймите правильно, это были тренинги. Когда человек, журналист просто со стороны занимается тем, что встречает внуков, подчеркиваю, палачей и жертв, вот это, я считаю, извращение и вы меня не переубедите. Извините.

Е.АФАНАСЬЕВА: Я еще раз напоминаю, что мы говорим о фильме «Дети Третьего Рейха», говорим с авторами фильма, Сергей Браверманн и Татьяна Фрейденссон. Если у вас есть вопросы, вы можете задавать их по номеру 363-36-59, код Москвы 495. Давайте еще звонки примем. Добрый вечер. Алло? Вы нас слышите? Алло? Нет, что-то нет. Давайте другой звонок примем. Добрый вечер.

СЛУШАТЕЛЬ: Алло, здравствуйте.

Е.АФАНАСЬЕВА: Здравствуйте. Как вас зовут, вы откуда?

СЛУШАТЕЛЬ: Меня зовут Артем, я из Москвы. Я бы хотел узнать у гостей, были ли случаи категорических отказов в интервью, в беседах? Это первая тема. И вторая тема, какую, собственно, ответственность чувствуют те люди, которые были героями фильма? Я посмотрел обе части. Например, Ганс Франк, палач Польши, как его называют, там были все концлагеря. Он чувствует вину перед евреями, которые были убиты в Холокосте? И удалось ли, может быть, найти каких-то родственников Адольфа Эйхмана, которого казнили в 1960 году в Израиле?

Е.АФАНАСЬЕВА: Спасибо за ваши вопросы.

Т.ФРЕЙДЕНССОН: Если позволите, мы поделим вопросы пополам. Я начну с отказов, потому что отказы... Да всё начинается с отказов. И отказы меня очень много чему научили, да? Прежде всего это сын министра иностранных дел Третьего Рейха, это сын Риббентропа. Между прочим, мне даже буквально несколько месяцев назад удалось наладить с ним отношения, но ему крепко за 90, он тяжело болеет. И просто если он позволит, у нас будет просто частная встреча, личная, так сказать, поговорить.

Е.АФАНАСЬЕВА: Ну, почему? Можно, наверное, доснять потом, расширить.

Т.ФРЕЙДЕНССОН: А сейчас объясню, почему. Дело вот в чем. Сын относится к отцу с очень большой нежностью. Он считает, что повесили несправедливо. И требование было, вот, как бы, почему, на чем все застопорилось помимо перекидок факсами? Было требование, чтобы юристы (а у него целый штат юристов) составили специальные бумаги, согласно которым мы не имеем права давать свои комментарии закадровые. Что то, что он скажет о разделе Польши, это, как бы, истина в последней инстанции, потому что для него это больной вопрос. И, конечно же, то, что, как бы, да? Вот, как раз эта тема «Гитлер равен Сталину. Я скажу так, и я скажу много чего еще, я скажу про раздел Польши. Вы не имеете права комментировать, оппонировать». И понятно, там будут какие-то штрафы. То есть это очень жесткая бумага, которая составлена была юристами. На это пойти невозможно просто потому, что мы делаем фильм для нашей страны, страны, которая перестрадала и просто это самая болезненная тема, на мой взгляд (Великая Отечественная, Вторая мировая для нас). Поэтому я думаю, что мы не вправе так поступать. Но, вот, как бы, для личной беседы, если он поправится и сделает для меня исключение просто в силу того, что я уже вписана в этот круг, я думаю, что да, я поеду.

Что касается Эйхмана, у Эйхмана существуют, да, дети. И более того, была попытка связаться с ними. Но младший сын его, если я не ошибаюсь, по-моему, это Рикардо Эйхман дал свой категорический отказ. Его, в принципе, можно понять. Ну, было много чего еще. Там какие-то дальние родственники Геринга, ради которого мы ехали в Швейцарию. Это который принял иудаизм и сказал «Ты христианка?» Я говорю «Да». Он сказал «Все это чушь. Надо верить только...» Мне казалось, что это издевательство. Передо мной стоит двухметровый ариец с синими глазами и со звездой Давида на груди. И во всех его телодвижениях сквозит тщеславие. И когда я задала вопрос Бетине, которая сегодня вечером будет, той самой, которая стерилизовалась, я сказала «Бетина, вот есть такой странный парень, с которым мы встречались». Она говорит «Он, на самом деле, родственник. Но такой дальний. И насколько я знаю, он даже взял фамилию Геринг обратно, потому что, как бы, по его родне эта фамилия ушла, и вот он ее взял».

Поэтому, ну, есть, видите, некий эпатаж, некое тщеславие, что я вот буду стоять у Стены плача, я буду на груди с шестикрылой звездой и при этом при всем я буду Геринг. Поэтому это тоже, мне кажется, из разряда извращения.

С.БРАВЕРМАНН: Но это еще и бизнес. Так и надо рассматривать, потому что достаточно цинично.

Т.ФРЕЙДЕНССОН: Так. А теперь, подожди, Артем спросил, какую ответственность.

С.БРАВЕРМАНН: Вы знаете что? Нет, меня больше волнует вот это вот. И всех волнует.

Е.АФАНАСЬЕВА: Мои гости внимательно записали вопросы, чтобы не забыть.

С.БРАВЕРМАНН: Да, по поводу евреев. Понимаете, в чем дело? Нацизм – дело такое, вещество нерастворимое. Вот, он, оно содержится в каждом из нас. Очень трудно разделить и смотря кто, в какой ситуации, в каком положении. И это экспериментально проводились вот те самые, которые Таня еще не рассказала. Там просто великолепные совершенно психологи.

Т.ФРЕЙДЕНССОН: Ты имеешь в виду Стэнли Милгрэма опыты? Да, блестящие.

С.БРАВЕРМАНН: Да, ставили опыты, всё. Вне национальности люди становились в нашем понимании нацистами и становились жертвами.

Е.АФАНАСЬЕВА: Вот тут как раз есть SMS-вопрос «А как быть с евреями, начальниками ссыльных лагерей и пунктов НКВД?» И идет большое количество фамилий.

С.БРАВЕРМАНН: А, ну вот видите? Да.

Е.АФАНАСЬЕВА: Они несут ответственность за наших людей?

С.БРАВЕРМАНН: Вот я об этом и говорю, что в каждом из нас все зависит от той ситуации. И это встречи с ними лишний раз показали, что это так. Очень многие.

И второе, ты говоришь...

Т.ФРЕЙДЕНССОН: Какую ответственность, вот, спросили, Ганс Франк лично несет? Или Николас. Николас, сын.

С.БРАВЕРМАНН: Нет, ну, и Рихард, и Райнер, каждый из них, вот, все персонажи, герои, которые у нас, они готовы взять на себя эту вину. На самом деле, я, например, не очень это воспринимаю почему? Потому что это становится неким общим местом. И я за это их упрекал, не зная немецкого языка, тем не менее, через переводчика.

Я не очень доверяю, потому что люди втягиваются в это состояние. Это очень психологически сложный, тяжелый пресс. И пребывать в нем, если это становится комфортным и постоянным, то это преобразуется из этого состояния души, которое просто невозможно вынести (эти потрясения), в очень привычный и очень, так скажем, прозаичный...

Е.АФАНАСЬЕВА: Привычный вывих, что называется.

С.БРАВЕРМАНН: Привычный вывих, да, совершенно верно.

Е.АФАНАСЬЕВА: Арсен спрашивает «Каким образом вы находились своих персонажей?» Татьяна?

Т.ФРЕЙДЕНССОН: Да. На самом деле, вот сейчас я думаю, мне казалось изначально, что это невозможно. Но все очень просто. Я вам могу привести простой пример. В 24 часа, если ты хорошо знаешь какие-то вехи биографии своего героя, я могу, не вставая из-за компьютера найти кого угодно. Это первое.

Второе. Как известно, чтобы покаяться, все дети и внуки, практически все написали покаянные книги. «Ну вот мой дед был таким-то, мой отец был таким-то». Другой вопрос, как ты найдешь подход к издательству. То есть понятно, что это...

Е.АФАНАСЬЕВА: Дадут контакты, выходы на...

Т.ФРЕЙДЕНССОН: Дадут контакты, не дадут. Но самое важное, как будет составлен вот этот треклятый факс на гербовой бумаге, которых я съела уже столько, что меня уже немножечко воротит. И как я это все писала, и как... «Мы хотим узнать об итогах Второй...» Лишь бы не задать в лоб вопрос. Потому что как только редактор передаст своему автору вот это вот письмо, что русские, вот это вот, конечно, удар током для них.

С.БРАВЕРМАНН: В общем, договориться – сложно, а снимать – удовольствие.

Е.АФАНАСЬЕВА: Тут есть вопрос: «На какие средства вы снимали этот фильм? Это же столько поездок», - пишет Юра. Он не знает, что в съемках фильма поездки – это не самая затратная часть обычно.

Т.ФРЕЙДЕНССОН: Там куча всего.

С.БРАВЕРМАНН: Нет, вообще здесь Первому каналу надо сказать, конечно. Это необычный формат для Первого канала, скажем так.

Т.ФРЕЙДЕНССОН: Это про формат, да.

С.БРАВЕРМАНН: И Первый канал то, что пошел на это, вот, я вам скажу, это любых денег стоит. А бюджет был фильма самый обычный. То, что снимается внутри Садового кольца или вне.

Т.ФРЕЙДЕНССОН: Ну, то есть как? Я бы не стала так утрировать, но я скажу, что просто, как бы, не зная, видно, с чем мы столкнулись и что предстоит впереди, бюджет не большой. Это говорю как на духу.

С.БРАВЕРМАНН: Денег было мало. Мы так и говорим.

Т.ФРЕЙДЕНССОН: Денег было мало. Но должна сказать, что меня просто совершенно потрясло, потому что, вы знаете, как стали писать? «А вот это вот было отцензурировано? А вот это было?» Вот, ребят, ну, то ли я такой везунчик сумасшедший. Потому что я, действительно, стала задумываться «Блин, а почему? А почему пропустили?» Да никто не поверил. Более того, заступались. Сколько сделала Светлана Колосова, сколько сделал Олег Вольнов. То есть это все люди, которые...

Е.АФАНАСЬЕВА: Да, то есть не цензурировали.

Т.ФРЕЙДЕНССОН: Нет.

Е.АФАНАСЬЕВА: Александр опять спрашивает, по какой программе будет идти фильм. Сегодня третья серия по Первому каналу в ноль часов. Повторы можно, наверное, в интернете посмотреть, если вы пропустили. И в октябре, по-моему, будет книга, которую Татьяна делает.

Т.ФРЕЙДЕНССОН: Я стараюсь писать. Я активно пишу.

Е.АФАНАСЬЕВА: Надеемся, что в октябре.

Т.ФРЕЙДЕНССОН: Это я говорю Ирине Богут, что я, да, я, действительно, в процессе нахожусь. Но вы знаете, я столько переела, столько вымучила людей своими открытиями, откровениями. Друзья просто отказывались со мной встречаться какой-то период времени, потому что... Ну, что им за радость, что я тут?..

Е.АФАНАСЬЕВА: Вы начинали рассказывать про детей.

Т.ФРЕЙДЕНССОН: Да это было... Вот это было почти 3 года. И все сходили от меня с ума.

Е.АФАНАСЬЕВА: Ну что ж, спасибо вам за такую колоссальную работу. Спасибо за эту тяжелую, непростую тему, которую вы выносили и сняли, довели до эфира, тем более, в общем, такой отклик вызвало. Я напоминаю, говорили мы о фильме «Дети Третьего Рейха», вы третью серию сегодня можете посмотреть. Спасибо Татьяне и Сергею.

Т.ФРЕЙДЕНССОН: Спасибо вам.

С.БРАВЕРМАНН: Спасибо.

Е.АФАНАСЬЕВА: Елена Афанасьева. Прощаюсь с вами. Всего доброго, до свидания.