Работа на радио // 2007
30 сентября 2007: Программа, изменившая российское телевидение. К 20-летию проекта "Взгляд". Гости - Анатолий Лысенко, Дмитрий Захаров, Александр Политковский
Послушать эфир - http://www.echo.msk.ru/programs/tv/55185/
Е. АФАНАСЬЕВА: Добрый вечер! В эфире «Телехранитель» - программа о сути телевидения и тех, кто определяет и хранит эту суть. В студии Елена Афанасьева. Как всегда по воскресеньям, говорим мы с вами о персонах, программах, событиях и антисобытиях, которые влияют на то, каким наше телевидение будет сегодня и завтра. Сегодня мы будем говорить о событии давнем теперь уже, но которое действительно повлияло настолько, насколько может повлиять программа на изменение и ТВ, и жизни всей страны. Еще существовал Советский Союз, студенты сдавали экзамены по «Научному коммунизму», среди Берлина была стена, и, как гласит официальная биография нашего нынешнего президента, он это время работал в ГДР, зарплата в 120 рублей была нормальной, и телевидение все укладывалось в три программы – первую, вторую и учебную, а кому сильно везло, как жителям столицы, у них еще была московская и ленинградская. Все это вещало, по-моему, с 9 утра до 11 вечера, если я не ошибаюсь, с перерывом на обед. Московские и учебные короче были. И все это часов в 11 хорошенечко выключалось. Единственным исключением стала программа «До и после полуночи», которая на полгода раньше стала выходить. И вот в одну из пятниц – 2 октября 1987 года – случилось невиданное: телевизор не выключился, а те, кто остался у экранов, увидели по тогдашним советским меркам зрелище нетелевизионное. И студия странная какая-то была, какие-то шкафы, столы, шкафы, даже кухня, и люди совершенно нетелевизионные показались – уж настолько были непохожи ведущие на тогдашних телезвезд. Это началась программа, у которой первое время даже не было названия. Потом она назвалась программой «Взгляд». Вот о программе, которая настолько изменила все отечественное телевидение, а может быть и мышление целого поколения, мы и будем говорить с теми, кто е сегодня делал. Это Анатолий Григорьевич Лысенко, один из отцов-основателей программы, человек, который был за кадром, но сделал для нее как никто другой много. Добрый день, Анатолий Григорьевич!
А. ЛЫСЕНКО: Добрый день!
Е. АФАНАСЬЕВА: И двое ведущих, два человека, которые работали в кадре, и, в общем, стали известны в тот момент благодаря «Взгляду». Александр Политковский.
А. ПОЛИТКОВСКИЙ: Добрый вечер!
Е. АФАНАСЬЕВА: И Дмитрий Захаров! Добрый вечер!
Д. ЗАХАРОВ: Добрый вечер!
Е. АФАНАСЬЕВА: Было много других людей, которые делали эту программу. Неделю назад вручали спецприз Академии Российского ТВ программе «Взгляд». Вышло большое количество людей, которых жизнь разбросала, развела по разные стороны даже, может быть, и баррикад телевизионных. Как теперь это назвать – не знаю, но, в общем, по разным лагерям уж точно. Когда 10 лет назад праздновали, я помню, что вы все приходили на 10-летие в студию, а в этот раз я знаю, что были какие-то попытки сделать телевизионное празднование, но выяснялось, что одни не пойдет, если будет другой, другой не пойдет, если будет третий. Что случилось? Что за эти 20 лет произошло, что создатели программы оказались ТАК далеки друг от друга?
А. ЛЫСЕНКО: Не знаю, я что-то не слышал, чтобы было такое, что «не пойду, если будет такой-то». Я знаю, что есть один конфликт, который долго тлеет. И то, по-моему, забылся уже. Знаете, 20 лет – это 20 лет. Уже все помудрели и в оценке этой передачи, и в оценке нашей работы. Знаете, я отвечу байкой смешной. С детства у меня осталось потрясающее впечатление от фильма «Неуловимый Ян». Для вас для всех, я понимаю, что это совершено непонятная вещь. Это был 1943 год, вышел этот фильм военный. Мы на него ходили, раз 15 я его смотрел. Там наш подпольщик крушил направо-налево фашистов, которые ходили исключительно строем. Мы смотрели и понимали, что это потрясающий фильм! Ничего лучше не было, хотя тогда шли неплохие фильмы, можно было увидеть хорошие фильмы. И вот через очень много лет, лет, наверное, через 20, мне звонит мой приятель и говорит: слушай, в кинотеатре повторного фильма идет «Неуловимый Ян». Я говорю: да иди ты! Все, бегу. Схватили мы все своих девушек, а девушки значительно моложе обычно, прибегаем туда, в кинотеатр повторного фильма. Там толпятся мужики 40-летние, возраста моего, и друг другу, я особенно – своим девушкам, пересказываем содержание фильма: а он ему, бац – ну, как рассказывают обычно. Сразу возвращаешься в этот возраст. Щелк – начинается фильм. Проходит минуты две – в зале первый смешок, проходит минут 10 – в зале стон стоит. Это невозможно смотреть! Колышущиеся задники, эти немцы, которые ходят строем, и от них колышутся кварталы, все идиоты, а эти очень хорошие. Ужас!
Е. АФАНАСЬЕВА: Анатолий Григорьевич, вот сейчас каналы, типа «Ностальгия», «Ретро ТВ». Там показывают иногда «Взгляд», равно как и другие передачи того времени. У Вас такое же ощущение, когда Вы смотрите «Взгляд» сейчас?
А. ЛЫСЕНКО: Вы знаете очень многое, конечно, что было тогда во «Взгляде», кажется наивным и смешным. Я не хочу ни в коем случае охаять «Взгляд» - «Взгляд» сделал свое дело. Он был велик и остался, потому что он был первым. Это была первая передача, в которой люди заговорили человеческим языком, в котором ведущие перестали быть похожи на кандидатов в члены ЦК КПСС. До членов они все-таки как-то не дотягивали интеллектуальным выражением лица, но перестали они быть похожими.
А. ПОЛИТКОВСКИЙ: Спасибо тебе!
А. ЛЫСЕНКО: Да, специально подбирали же. Появились самые нормальные люди, появились, может быть, не гигантские проблемы, а человеческие.
Е. АФАНАСЬЕВА: О нормальных людях: как Вы подбирали тех, кто не похож на кандидатов в члены в ЦК?
А. ЛЫСЕНКО: Они к нам сами приходили.
Е. АФАНАСЬЕВА: Я только скажу наши средства связи со слушателями: +7-985-970-45-45 – это наш sms-номер. Ваши вопросы Анатолию Лысенко, Александру Политковскому, Дмитрию Захарову. И ваши реплики: как «Взгляд» менял наше ТВ, или, на ваш взгляд, не менял, меняется ли ваша оценка этой программы, вспоминаете ли вы ее или уже совсем забыли и даже не знаете, что это такое. Потому что 20 лет – срок, в общем-то, большой! Дети, родившиеся в тот год, уже выросли. Как подбирали людей? Принципиально непохожих? Я помню свое первое ощущение зрительское, когда появилась первая тройка взглядовцев – Захаров, Листьев, Любимов: они казались настолько нетелевизионными – кто туда их пустил!
А. ПОЛИТКОВСКИЙ: Еще Гукуловский был, четвертый.
Е. АФАНАСЬЕВА: Еще Гукуловский. Вот сейчас уже не так сразу вспомню. Это была установка – найти людей, не похожих друг на друга?
А. ЛЫСЕНКО: Леночка, нет. Вы знаете, установок никаких не было. Ваше впечатление было абсолютно точным. Когда я первый раз их увидел на экране уже, у меня было ощущение большего кошмара!
Е. АФАНАСЬЕВА: Дима смеется!
А. ЛЫСЕНКО: Я понял, что передачи не будет уже до того момента, когда она выйдет на экран, потому что их выпускать на экран было нельзя. Вы понимаете, в чем дело: наверное, весь секрет удачи этой передачи был в этих НОРМАЛЬНЫХ ребятах. В наглом стиляге (я пользуюсь терминологией своего времени) Любимове, очаровательном шармере Листьеве, которого, казалось, вообще ничего не колышет, кроме возможности закадрить какую-нибудь девушку, зануде (извини меня, Димуля, я тебя очень люблю) Диме, который в момент нашего знакомства – мы еще не успели познакомиться – тут же стал меня учить, как надо делать ТВ, Гукуловский, такой кругленький, толстенький, совсем непохожий. Когда появился Саня – это был любимец народа, вот он свой. Первый получил, по-моему, кликуху Политуля. Вот и все, он стал свой: Шура, свой. Понимаете, наверное, в этом и было то, что каждый из них отражал какую-то часть молодежи. Они не были придуманными, они были кусками жизни.
Е. АФАНАСЬЕВА: Я помню свои ощущения. Я «Взгляд» смотрела взахлеб! Уже и учиться пыталась журналистике в то время, и, конечно, это была белая профессиональная зависть. Я помню, что во всей стране можно было приехать куда-нибудь в небольшой городок и утром в субботу услышать, как люди, вышедшие опохмелиться, обсуждают, что вчера было, и интеллигенция – все! Такого сейчас быть не может ни у одной программы.
А. ЛЫСЕНКО: Дом-2.
Е. АФАНАСЬЕВА: Нет, это для определенного слоя населения, а здесь было для разных. Любили, ненавидели – но смотрели! До этого на ТВ советском, и все дикторы это вспоминают, закрытая секция ГУМа, где можно было одеться, и у всех подружек поприличнее наряды брали. А здесь ребята появлялись в каких-то таких майках, свитерах. Иногда с гербом СССР.
А. ПОЛИТКОВСКИЙ: Специально для нас сделали.
Е. АФАНАСЬЕВА: И вот однажды я оказалась в командировке (тогда я еще не жила в Москве), приехала на какой-то из съездов как парламентский корреспондент и увидела съемочную группу «Взгляда» у Василия Блаженного и Листьева, который стоял в элегантнейшем костюме, импозантный необыкновенно! А на следующий день вечером увидела его в программе опять в какой-то толстовке.
А. ЛЫСЕНКО: Но у него один костюм был.
Е. АФАНАСЬЕВА: Я подумала тогда впервые, что это имидж придуманный. Вот, ребята из народа. Дима, Саша, это был придуманный имидж, или вы выходили, как были, в кадр?
А. ПОЛИТКОВСКИЙ: Все, что у меня было дома, то я и носил. И даже та знаменитая кепка, которая совершенно неожиданно ко мне приросла, случайна. Это была ноябрьская или декабрьская съемка. Кепка принадлежала моей жене, Ане Политковской.
Е. АФАНАСЬЕВА: Вот как раз спрашивают. Не все знают, забыли уже, что Александр Политковский – это был Александр Политковский.
А. ПОЛИТКОВСКИЙ: Аня где-то в «Детском мире» купила себе пальтишко.
Е. АФАНАСЬЕВА: Тогда больше негде было одеться. Я тоже в «Детском мире» одевалась.
А. ПОЛИТКОВСКИЙ: Просто у нас не очень много денег было, двое детей. И она случайно эту кепку купила в магазине тканей, здесь, у Никитинских ворот, и она просто лежала. Я вообще никогда не ношу головные уборы. Поэтому это не имидж, это случайность.
Е. АФАНАСЬЕВА: Дима, а Вы в кадре были таким, как Вы были? Или все-таки Вас тщательно вычислили: вот эта тройка, мы распределим вам амплуа, а вот в качестве зануды такого, знайки посадим Дмитрия Захарова.
Д. ЗАХАРОВ: Вы знаете, это не так. Просто мы в свое время вместе работали на Иновещании: Владик в редакции пропаганды, универсальный поставщик информации, Саша Любимов – в вещании на Данию, он датский язык знает, а я – в 24-часовой службе вещания на США и Англию. И, естественно, мы друг друга знали на протяжении какого-то количества лет. Еще у нас был Андрей Шипилов, который раньше всех нас ушел на ТВ, стал выпускающим редактором в дальнейшем «Взгляда». И в какой-то момент, когда это все телодвижение началось, он сказал: приходите, давайте попробуйтесь. Вот так это собственно произошло. Склад ума каждого из нас был такой, какой он был на самом деле. То есть вальяжный Листьев, моторный Любимов и такой, как есть, я. Характеристика, данная Анатолием Григорьевичем, что я зануда, абсолютна справедлива. Мне опровергать собственно нечего – уж какой есть, такой и есть. Что касается одежды, то в какой-то момент нас пытались одеть, как дикторов: нас повели в какие-то закрома родины, где висели костюмы, как у членов Политбюро, вероятно пуленепробиваемые, из ткани, которую немцы называли во время войны «асбест», то есть не гнется ни пи каких обстоятельствах. Мы посмотрели на весь этот ужас и решили, что будем работать в том, что у нас есть. Вот у меня была любимая серенькая курточка. Я считал ее счастливой, потому что она еще на радио приносила мне удачу. И вот в этой серенькой курточке я работал. Еще у меня были очки – я тогда видел хуже, чем сейчас – в белой оправе, и сдуру я как-то их одел. Тогдашний режиссер, увидев эти очки, сказал: замечательно, очень фактурно, колоритно, вот в них и будешь работать. И вот я, поминая самого себя добрым словом, работал в этих белых очках. Но именно благодаря им запомнился.
Е. АФАНАСЬЕВА: Но это все внешнее. А если говорить о сути? Мы когда в студию зашли, Александр сказал, что в интернете вопросы в основном какие-то ругательные. Я тоже обратила внимание, что несколько вопросов такого плана: а не мучит ли совесть, вот вы развалили наше государство, программа «Взгляд» должна войти в учебники, вас использовали и выкинули и т.д. И тогда было такое отношение к программе?
А. ЛЫСЕНКО: Даже хуже.
Е. АФАНАСЬЕВА: Или вот 20 лет прошло, и теперь все, что не сложилось за 20 лет у кого-то, решили все на «Взгляд»?
А. ЛЫСЕНКО: Надо сказать, что хуже всех встретила передачу интеллигенция. Более злобной критики печатной в адрес программы я давно не видел. Кстати говоря, интеллигенции очень не понравилось, что ведущие вот такие. На фоне Володи Молчанова – представьте себе!
Е. АФАНАСЬЕВА: Да, тоже потрясающая была передача. И импозантный Молчанов.
А. ЛЫСЕНКО: Да, умеющий себя держать, красивый. И вдруг – шпана. Вы знаете, если бы я сказал, что за 20 лет не изменись взгляды, тогда мы были бы все идиоты. Все-таки 20 лет мы прожили, я считаю, достаточно насыщенную жизнь, в какой-то момент даже счастливую. Конечно, взгляд меняется. Насчет того, что мы участвовали в разрушении советской власти. Понимаете, я не верю, что могучую власть можно разрушить телевизионной передачей.
Е. АФАНАСЬЕВА: Если бы она рушилась, наверное не разрешили делать такую передачу?
А. ЛЫСЕНКО: Когда мы начинали это делать, никто и не думал, во что она превратится, кстати и мы сами. Если вам кто-то расскажет, что в глубине души конструировал антисоветскую передачу свергающую, – нет, не правда это. Мы были нормальными либеральными коммунистами.
Д. ЗАХАРОВ: Ну да, типа того.
Е. АФАНАСЬЕВА: В вашей программе наш первый миллионер Артем Тарасов рассказывал, что он 90 тысяч партвзносов платил, что было шоком для страны. Миллионер, но партвзносы платил.
А. ЛЫСЕНКО: Да. Понимаете, то, что она участвовала в разрушении советской власти, я, например, горжусь, потому что власть была гнилая и принесла стране гигантский вред. То, что разрушали умно, не очень горжусь, потому что никто из нас не знал, как. Ведь мы же тоже не могли выстраивать. Вот когда сейчас Михаил Сергеевич вручал, я сам не был на церемонии и жалею, потому что очень много было не названо фамилий ребят, которые стояли у истоков.
Е. АФАНАСЬЕВА: Да, на следующий день после «ТЭФИ» у меня была передача, и спрашивали, почему не было Саши, почему не было тех, тех.
А. ЛЫСЕНКО: Не было Андрюши Шипилов, Сережи Ломакина, Игорька Иванова, Стаса Позака, Лены Саркисян, Володи Мукусева, Галки Ивкиной, - тех, кто делали эту передачу. Их никто не звал.
Е. АФАНАСЬЕВА: Владимир Владимирович Познер на этот вопрос сказал, что Александр Любимов составил список – вот по списку и обзванивали.
А. ПОЛИТКОВСКИЙ: Он прекрасно знает, кто это делал, пускай это останется на его совести. Самое интересное, кому он это адресовал.
Е. АФАНАСЬЕВА: А Вас не позвали?
А. ПОЛИТКОВСКИЙ: Вы знаете , для меня существует такая тусовка по интересам – вот она есть, они друг друга удовлетворяют, друг друга награждают. Об этом говорят где-то на дециметровых каналах.
Е. АФАНАСЬЕВА: Обидел канал СТС Александр Политковский!
А. ПОЛИТКОВСКИЙ: Почему?
Е. АФАНАСЬЕВА: На этом прервемся на новости и продолжим.
НОВОСТИ
Е. АФАНАСЬЕВА: Пока шли новости, в студию позвонил Владимир Познер. Владимир Владимирович, не можем в эфир вывести Вас, потому что что-то с телефоном у нас (мы даже слушателей не приглашаем звонить, а приглашаем писать). Наверное, хотел Александру возразить, как отбирали тех, что приходил на получение приза. В общем-то, наверное, не самое важное, как отбирали.
А. ПОЛИТКОВСКИЙ: Я хочу пояснить. Пока были новости, мне позвонили и сказали, что телевизионное сообщество хотело бы меня видеть в качестве гостя. Я просто не считаю это телевизионным сообществом: там многие академики не разбираются в жанрах телевидения. И выходить с ними и получать призы…
Е. АФАНАСЬЕВА: А было телевизионное сообщество тогда, 20 лет назад, Александр?
А. ПОЛИТКОВСКИЙ: Оно было более профессиональным.
А. ЛЫСЕНКО: Было, конечно. Был, может быть, более узкий круг людей, но очень профессиональные люди.
Е. АФАНАСЬЕВА: Вопросов очень много. Давайте сейчас маленький блиц устроим ответов на вопросы. Две реплики, которые показывают, что время меняется: «Я о вас слышал, но передачу не видел, - пишет Макс, - скажите, есть ли сейчас похожая передача на ТВ?». И еще был вопрос: «А о чем программа?», - Юрий пишет. Можно ли в двух словах сказать, о чем была передача?
А. ПОЛИТКОВСКИЙ: Про жисть.
А. ЛЫСЕНКО: Она была про жизнь, действительно, и в этом был секрет успеха ее. Про жизнь, про то, что волнует.
Д. ЗАХАРОВ: Существовало 2 разновидности жизни, если говорить по Оруэллу: жизнь, которая существовала в официальных СМИ, и жизнь, которая происходила на самом деле. То есть в телевизоре пели определенные певцы, одобренные цензурой.
Е. АФАНАСЬЕВА: А вы первый раз смогли показать «Наутилус Помпилиус».
Д. ЗАХАРОВ: «Наутилус Помпилиус», «Агату Кристи», Шевчука. Показывали контрабандно, за что сейчас были бы наказаны безмерно, иностранные клипы, за что сейчас штрафы «Эмми» и прочие компании выставили бы на многие миллионы долларов. И шла информация о том, что у старушки на Арбате сгорела квартира.
Е. АФАНАСЬЕВА: Дима, а помните ли Вы, о чем был первый выпуск, какие сюжеты были в первом?
Д. ЗАХАРОВ: Я очень четко помню песню, которая была в первом выпуске – это группа «A-Ha», “Take on me”, потому что режиссер попросил меня ее, после того как они спели, перевести, что я собственно и сделал. Эта песня стала своеобразным гимном программы для меня с тех пор.
Е. АФАНАСЬЕВА: Очень много вопросов, не хотите ли возродить «Взгляд», может ли подобная программа существовать сейчас, с отдельными комментариями про «сейчас», какое нынешнее время.
А. ПОЛИТКОВСКИЙ: Безусловно, она может сейчас существовать, если бы ТВ было бы другое, не такое зависимое от Кремля. Оно сейчас делается для тех людей, которое за этой стенкой. Там были разные люди, разные команды. Продолжая Вашу мысль про разные характеры: вот вы представьте себе, вот Володе Мукусеву мог мальчик спеть про «Прекрасное далеко».
Е. АФАНАСЬЕВА: Вот этот сюжет я помню. Детдомовский мальчик поет про «Прекрасное далеко», и Мукусев не выдержал. Видно, что у него был просто ком в горле, и он кинулся его обнимать.
А. ПОЛИТКОВСКИЙ: Да. Вот давайте мы честно признаемся, что независимо от всех конфликтов, которые, безусловно, существовали и существуют, Саше Политковскому или Диме Захарову, не спел бы он. Понимаете, очень важно быть таким человеком, чтобы тебе спели, тебе сказали, тебе доверяли.
Е. АФАНАСЬЕВА: Сейчас этому мальчику лет 30, наверное, уже.
А. ЛЫСЕНКО: Больше. Вы знаете, в чем дело: повторить эту передачу нельзя – она была в нужное время в нужном месте, потому что только тогда люди останавливали такси и слушали по радио трансляцию с Заседания Верховного Совета, в автобусах. Сегодня представить себе, что напротив светятся окна и до 3-4 часов ночи люди слушают выступление и ждут Иванова, нереально.
Е. АФАНАСЬЕВА: Первое реалити-шоу!
А. ЛЫСЕНКО: Нельзя себе представить, чтобы сегодня в 2 часа ночи люди со станции полярной «Амбатчик» звонили на студию, чтобы поделиться своими мыслями. Это было время такое. Затем страна стала непонятной для нас. Как бывший руководитель программы не могу сказать, что все это было понятно. Она стала трибуной, на которой сталкивались люди совершенно разные. Ведь у нас в передаче участвовали на равных Геннадий Янаев, который тогда возглавлял профсоюзы и был довольно близким другом программы, Виктор Мишин, тогдашний глава комсомола, маршал Ахромеев, перед которым и по сей день все мы снимаем шапку.
Е. АФАНАСЬЕВА: Вопрос от Гоши: «А разве сейчас ТВ больше зависимо от Кремля, чем в СССР?».
А. ПОЛИТКОВСКИЙ: Трудно сказать. Другая страна.
А. ЛЫСЕНКО: Сейчас легче программу и ведущего удушить в объятьях, погладить. Это не шутка: материальный стимул гигантский. Я достаточно хорошо знаю, сколько тогда получали ребята, потому что сам им выписывал гонорары.
Е. АФАНАСЬЕВА: Сколько, интересно?
А. ЛЫСЕНКО: Сейчас я вам скажу: за ведение передачи 2 раза в течение дня (она два раза выходила в день) они получали на троих 40 рублей. Плюс сюжеты, а сюжетов было рублей на 250.
Е. АФАНАСЬЕВА: А ставка какая была?
А. ЛЫСЕНКО: 130-140.
Е. АФАНАСЬЕВА: Саша, какая зарплата была у Вас?
А. ПОЛИТКОВСКИЙ: Я получал где-то 300 рублей.
А. ЛЫСЕНКО: Это максимум.
Е. АФАНАСЬЕВА: Семью с двумя детьми можно было содержать на эти деньги?
А. ПОЛИТКОВСКИЙ: У нас были встречи со зрителями. Без этого мы бы не прожили. Они были платные, естественно.
Е. АФАНАСЬЕВА: «Это было супер! Я обожала, я ждала. Это было новое, необычное! Это было новое, необычное. Такого мы не видели. Ждала пятницы с нетерпением. Это тупость, что «Взгляд» разрушал страну», - пишет Ольга. Сергей пишет: «Анатолий Григорьевич, почему, по Вашему мнению, из яркого обличителя той власти и бунтаря превратился в покладистого апологета нынешней власти?».
А. ЛЫСЕНКО: Вы знаете, когда-то, по-моему, Черчилль сказал: кто не был революционером в 20 лет, тот не имеет совести; кто остался революционером в 40, тот глуп. Каждый выбрал для себя то, что он выбрал. Это же не была команда единомышленников. У каждого были свои мысли.
Е. АФАНАСЬЕВА: Дима, не единомышленниками вы были?
Д. ЗАХАРОВ: Не знаю, в нашей троице все было как-то достаточно синтонно, как принято говорить (слово умное вернул), потому что мы знали друг друга достаточно давно. Я соглашусь с Анатолием Григорьевичем, что программа действительно была продуктом одноразового использования, потому что свежесть бывает, как известно первой, она же и последняя.
Е. АФАНАСЬЕВА: Но ведь был же опыт возрождения ее с Бодровым.
А. ЛЫСЕНКО: Ну, это уже другая передача была.
Д. ЗАХАРОВ: До появления «Взгляда» существовал информационный голод. Когда начали транслировать съезды нон-стоп, началось информационное пресыщение. Когда появились музыкальные ринги, музыкальные лифты, монополия на музыку у «Взгляда» тоже рухнула. Эксклюзивность ушла, и это совершенно очевидно. Потому что если на рынке появляется какой-то товар, то обязательно появятся другие конкурентоспособные товары, а потом вообще появятся китайские шмотки, которые заполонят все.
А. ЛЫСЕНКО: До «Взгляда» любое слово, произнесенное с экрана, было, по сути дела, командой, инструкцией директивой: «так надо». Когда появился «Взгляд», он не провозглашал, что так надо, - он провозглашал, что так возможно: «возможно», «это не совсем верно», «есть еще другая точа зрения». И это производило потрясающее впечатление.
А. ПОЛИТКОВСКИЙ: Я могу сказать, что был такой момент, когда мы все были единой командой – это когда мы все поехали в Пхеньян. Это была совершенно фантастическая журналистика: мы столько всего придумывали там, смеялись, придумывали какие-то ходы. Иногда я смотрю конкурс профессиональный на НТВ и думаю: как хорошо, а это мы делали так, хоть кто-то что-то помнит.
Е. АФАНАСЬЕВА: Саша, я эту тему определила как «Программа, изменившая телевидение». Ведь речь идет не только о том, что сейчас телевизионщики называют контентом, а о профессиональном мастерстве. Я буквально на прошлой неделе вспоминала здесь в студии, что, когда смотришь по ретро-каналам программу «Время», - просто в ужасе. Как Вы сейчас говорите: задник дрожит, камера дергается. Профессиональные операторы, главная программа страны – и дрожит камера во время синхрона. Ваши выпуски. Наверное, были неравнозначными, но когда куски повторяют, там есть образцы журналистики, которые можно спокойно пускать в репортажи.
А. ЛЫСЕНКО: Не то что «есть» - там очень много есть этого. Я очень редко ребят хвалил, они подтвердят это: дождаться похвалы от меня было трудно. Но так, как они работали над сюжетами, так, как работали над сюжетами выпускающие, так, как работали над сюжетами редакторы, - как тот же Андрюшка Разбаш работал! Понимаете, каждый вкладывал свое.
Д. ЗАХАРОВ: Пассионарии.
А. ЛЫСЕНКО: Да, и оттачивалось это до миллилитра, до микрончика.
Д. ЗАХАРОВ: До кадра.
А. ЛЫСЕНКО: До кадра! Оператор старался найти! Это было коллективное настоящее творчество.
Д. ЗАХАРОВ: Вспомните, опять того же Игоря Иванова: 7 кадров – много, 6 кадров – мало.
А. ЛЫСЕНКО: И какая дискуссия!
Е. АФАНАСЬЕВА: Если бы этого не было, наше ТВ не рвануло бы так вперед, как оно за эти годы рвануло.
Д. ЗАХАРОВ: Или шеф-редактор моей бригады, с которой я работаю по сей день! Иногда мне хотелось завести в темный уголок, Милу Масеко, и задушить.
А. ЛЫСЕНКО: Знаете, я впервые понял, что такое был «Взгляд», наверное, тоже в Пхеньяне. Ребята ведь там впервые увидели сталинизм. Я-то через это прошел, а ребята не знали. А вот кода они попали туда - нужно было видеть их лица! Когда мы стояли все перед этим ботинком товарища Ким Ир Сена, где подметка – в половину моего роста, это было потрясение. Они же тоже не знали страны. И те, кто сегодня задает вопрос, они же тоже не знают страны. Даже те, извините, которые обвиняют, что мы развалили государство, тоже позабыли уже, что это была за страна.
Е. АФАНАСЬЕВА: «Почему нет среди гостей Любимова?» - Жаклин спрашивает. Приглашали – улетел Александр куда-то по каким-то своим делам.
А. ПОЛИТКОВСКИЙ: И слава богу.
Е. АФАНАСЬЕВА: «Какое отношение имел Константин Эрнст? Почему его на «ТЭФИ» позвали на сцену?» - Миша спрашивает.
А. ЛЫСЕНКО: Костя сделал 2 или 3 сюжета во «Взгляд». Кстати, хороших.
Е. АФАНАСЬЕВА: «А сейчас все ведущие похожи на членов ЦК «Единая Россия»», - пишет Дима, в ответ, видно, на Вашу реплику, продуктом одноразового использования.
А. ЛЫСЕНКО: Я бы хотел себе представить, как выглядят члены ЦК «Единая Россия»: если бы они имели лица, было бы здорово, но лиц-то нет.
Е. АФАНАСЬЕВА: Сергей Владимирович: «Господа, не стыдно ли вам сегодня отмечать какие-то юбилеи ТВ? Мне это напоминает празднование в 37-м году 20-летие Октябрьской революции».
А. ПОЛИТКОВСКИЙ: А мы ничего не отмечаем.
А. ЛЫСЕНКО: Эк, как кудряво сказано-то!
Е. АФАНАСЬЕВА: «Я значительно старше всех взглядевцев, старая женщина, повзрослевшая в 1956 году после доклада Хрущева. Бесконечно благодарна «Взгляду» за то, что он делал. Они делали дело в этом омуте бесконечной болтовни и лжи. Я мне скоро 80 лет. Моя бесконечная благодарность!» - Ольга пишет.
А. ЛЫСЕНКО: Спасибо Вам!
Д. ЗАХАРОВ: Спасибо.
А. ПОЛИТКОВСКИЙ: Спасибо.
Е. АФАНАСЬЕВА: «А как вы относитесь к строке Талькова: «Комсомольская бригада назвалась «Программа «Взгляд»»?» - Владимир из Екатеринбурга.
А. ЛЫСЕНКО: У нас был с ним конфликт.
А. ПОЛИТКОВСКИЙ: Он принес песню, я с ним, честно говоря, не разговаривал, а кто-то из музыкальных редакторов. Его, по всей видимости, отфутболили.
Е. АФАНАСЬЕВА: Да, тут был вопрос, почему не пустили в эфир Талькова.
А. ПОЛИТКОВСКИЙ: Такая ситуация была. Это как рефлексия на тот поступок нашего музыкального редактора. Но я с ним, например, лично не был знаком никогда.
Е. АФАНАСЬЕВА: Игорь, 35 лет, Махачкала: ««Взгляд» был, есть и будет в моем сердце». ««Взгляд» - это электронный памятник своему времени. Вот и все. Сегодня новые люди, другое время», подпись «Тертый». «От пятницы до пятницы жила страна», пишет Андрей. «Спасибо, что пригласили взглядовцев». «Не можете ли вы рассказать о пламенной обличительнице адмиральских дач Белле Курковой? Что с ней случилось?». Куркова – это питерское телевидение, другая ипостась.
А. ЛЫСЕНКО: Белла продолжает работу, он по-прежнему пламенный обличитель, несмотря на свои не очень юные годы, Белла характер не меняет. Тяжело ей, непросто, но характером она не меняется.
Е. АФАНАСЬЕВА: Лена пишет: «Для Захарова в нашей семье было прозвище Слоник: его очень любили. А Любимова называли Американец».
А. ЛЫСЕНКО: Точно.
Е. АФАНАСЬЕВА: Дмитрий из Казани: «20 лет назад я закончил школу и поступил в институт. «Взгляд» для меня стал символом начала новой, самостоятельной жизни». «Отчего вы не продолжаете борьбу? Не стыдно прогибаться под нынешнюю власть?», - Настя из США.
А. ЛЫСЕНКО: Настенька а что Вы здесь не остались бороться?
А. ПОЛИТКОВСКИЙ: Мы бы вместе с Настенькой поборолись .
Е. АФАНАСЬЕВА: Андрей задает вопрос: «Почему исчезли программы «Взгляд» и «Час пик»?».
А. ПОЛИТКОВСКИЙ: Время другое. Я считаю, что это действительно одноразовый продукт: программа была в то время, когда должна была появиться. Сейчас может быть подобная программа, но не такая, как «Взгляд».
Д. ЗАХАРОВ: Применяя советскую терминологию: это была бы гальванизация трупа.
А. ЛЫСЕНКО: Я не был на этой церемонии, смотрел на экране. Мне тоже было грустно, что ежегодная премия вручается и трансляция идет на СТС. Я достаточно хорошо знаю предысторию, почему не идет на первых каналах – просто премия перестала быть знаковым явлением. Но дело не в этом. Когда премию вышел вручать Михаил Сергеевич, в этом был гигантский символ, не потому, что он в свое время сказал, что придет во «Взгляд», когда его взгляды совпадут с взглядами «Взгляда». Я не большой поклонник Михаила Сергеевича, но он сделал гигантское дело и тем самым остался в истории. Точно так же ушла и программа «Взгляд»: сделала большое, огромное дело, но ушла в историю. И в этом, наверное, был какой-то символ. Никто не хочет сегодня возвращения Михаила Сергеевича – это показали выборы. И, наверное, сегодня нереально возвращение «Взгляда».
А. ПОЛИТКОВСКИЙ: Да и сам по себе бренд себя исчерпал, хотя называют как-то «Взгляд с Любимовым», «Русский взгляд», любой другой, - но это ушло.
А. ЛЫСЕНКО: Общество перестало интересоваться политикой. На мой взгляд, слава Богу.
Д. ЗАХАРОВ: Если можно – аналогия с Жигулями. Когда появились Жигули – это был праздник обывателя: наконец-то есть что-то, похожее на машину. И вот Жигули делались 10 лет, 20 лет, 30 лет и вроде как перестали. Хотя до сих пор делают.
Е. АФАНАСЬЕВА: Но тогда не было других машин, да?
Д. ЗАХАРОВ: Да.
Е. АФАНАСЬЕВА: Нина спрашивает: «Вам давали нагоняй за ваше творчество? В какие кабинеты вас приглашали для беседы?».
А. ЛЫСЕНКО: Во многие. Наверное, самой интересной была беседа Димули с маршалом Язовым. Кстати, очень прекрасно он встретил тогда, очень мило мы побеседовали. Дима ему рассказал, как надо строить армию. Кстати, с очень многим он согласился. Генералы, которые при этом присутствовали, когда мы туда входили, смотрели на нас как на обреченных: обратно ребята не выйдут. Когда Дима начал рассказывать маршалу, министру обороны, члену Политбюро, как надо строить армию, они все были в бессознательном положении. А когда нас угостили чаем с сушками и сказали: заходите еще, ребята, много толкового говорите. Мы-то спокойно отнеслись, а они были в шоке.
Д. ЗАХАРОВ: Понимаете, в вещании на США я занимался вопросами американского военно-политического состояния. Я объяснил маршалу Язову, который говорил, что стране нужно много автоматчиков, что автоматчики это, конечно, хорошо, только вот США развертывают систему «Трайдэнс», состоящую из подводных лодок класса «Огайо», ракет С4, D5, спутников наведения; в базе строится столько-то, на вооружении стоит столько-то.
Е. АФАНАСЬЕВА: Представляю себе лицо министра!
Д. ЗАХАРОВ: Я совершенно был убежден, что маршал Язов не видел даже картинки подводной лодки «Огайо», и не знал, чем отличается ракета С4 от D5, и как работает система GPS.
Е. АФАНАСЬЕВА: «Были ли тогда уже рекламные поступления при таком-то шикарном рейтинге!» - спрашивает Костя. Костя, рейтинги тогда не мерили, и рекламы тогда не было, увы. «Сейчас не то что бы время другое – это уже немножко похоже на «Времечко». То есть уже не время», - пишет Ольга. «Я хорошо помню, как моя мама в 85 лет на одном дыхании до двух ночи смотрела «Взгляд» и меняла себе расписание, чтобы выспаться и пойти на работу на следующий день. Спасибо, что вы были. Будьте счастливы!» - Марина. «Где сейчас Александр Политковский?» - спрашивает Людмила.
А. ПОЛИТКОВСКИЙ: В студии сижу. Я работаю, у меня сегодня вот прямой эфир. Но это не самое любимо мое. Толя не даст соврать – я все-таки репортер, и мне надо куда-то ездить. Я работаю в Сибири, в Ханты-Мансийской Автономии. Мы делаем там программу «Север», и там же ее показываем.
Е. АФАНАСЬЕВА: «Тогда это было как глоток свежего воздуха», - Нина, Саратов. «Не хотите выпустить «Взгляд» на DVD?»- спрашивает Дима.
А. ЛЫСЕНКО: Да он не сохранился толком: никто ж тогда не думал, что надо записывать и хранить.
Д. ЗАХАРОВ: А потом это будет восприниматься как «Неуловимый Ян».
А. ЛЫСЕНКО: Да, вы знаете мы вообще старались по возможности не сохранять следов. В пятницу эфир, в субботу-воскресенье мне звонили и объясняли, что «старичок, это, видимо, последнее, что тебе удалось». Все было: и выгоняли, и все. Звонили и говорили: кранты. В понедельник говорили: ну, все. Во вторник говорили: покажите следующую.
Е. АФАНАСЬЕВА: Я знаю знаменитые истории, как вы обходили препоны рогатки цензуры: вставляли какой-то специально дразнящий сюжет, чтобы его вырезали во время эфира.
А. ЛЫСЕНКО: Да, «собачку».
Е. АФАНАСЬЕВА: И тогда проходило все главное.
А. ПОЛИТКОВСКИЙ: Чукчи на камчатке все видели, а здесь нет.
А. ЛЫСЕНКО: Да, тюлени там были очень передовые. Вообще это была очень хитрая игра, в которую играли та и другая стороны. Понимаете, прикидываться, что что-то там не знали коллеги Владимира Владимировича, с котором мы достаточно тесно общались: дружески иногда, иногда советами. Все они знали. Иногда они советовали до того, как шел сюжет в эфир. Мне могли позвонить и сказать: у вас сегодня выходит вот это – может быть, не надо. Это такой товарищ из ЦК звонил. А откуда вы знаете? – Есть слухи.
Е. АФАНАСЬЕВА: Диана пишет: «Мне 60 лет. Как только началась передача «Взгляд», сразу подключилась к ней. Люблю вас до сих пор. Поздравляю от всей души. Вы классные».
А. ЛЫСЕНКО: Значит не зря!
Е. АФАНАСЬЕВА: Вот такой кусок жизни. Анатолий Григорьевич был в осознанном возрасте. А ребята совсем молодые.
А. ЛЫСЕНКО: Они тоже уже осознавали себя.
Е. АФАНАСЬЕВА: Осознавали, но молодые. Настолько яркий кусок жизни, что на фоне него вся остальная жизнь может казаться более блеклой. Не случилось такого с профессиональной жизнью?
А. ПОЛИТКОВСКИЙ: Нет, мне, конечно, если честно, хотелось бы заниматься профессией своей, тем, что я умею делать хорошо. Я имею в виду документальную журналистику. Но такой возможности у меня, к сожалению, сейчас нет. Это жаль.
Д. ЗАХАРОВ: После того как кончился «Взгляд», я стал делать программу «Веди» и документальные фильмы. И, к своему величайшему изумлению, обнаружил, что мой фильм 90-го года «Разливы» об истребительной авиации в пиратской версии продается практически на всех видеорынках, что несколько польстило моему самолюбию. И этим я продолжаю заниматься по сей день
Е. АФАНАСЬЕВА: По 30 секунд: самое памятное из «Взгляда» - эфирного или закулисного.
А. ПОЛИТКОВСКИЙ: Я помню очень хорошо, как я приехал в очередной раз из Чернобыля. Толя не даст соврать: 3-4 минуты обычно давалось для какого-то репортажа. А он шел 23 минуты! Я в Четвертый реактор залез, показал все изнутри, все, что там произошло. Я был сам поражен, что мне дали 23 минуты!
Е. АФАНАСЬЕВА: И страна смотрела!
Д. ЗАХАРОВ: Наверное, самым памятным было, когда я перестал бояться камеры, потому что первый месяц я панически боялся ее. Это первое. Второе – когда я понял, что могу очень многое и понимаю разницу между 6 кадрами и 7 кадрами.
А. ЛЫСЕНКО: Самое памятное трудно назвать. Мне повезло в телевизионной жизни: потом было РТР, потом было ТВЦ. В общем, мне повезло. Самое памятное, наверное, останется вот это, что 20 лет прошло, а люди вспоминают, вспоминают своих мам, вспоминают, что они дети. Вот это приятно.
Д. ЗАХАРОВ: Если кому-то и ставить памятник, то это Анатолию Григорьевичу Лысенко – перед входом в Останкино с надписью: этот человек дал вам свободу слова!
А. ЛЫСЕНКО: Ужас!
Е. АФАНАСЬЕВА: Работайте дальше, Анатолий Григорьевич! Последняя реплика – Вадима из Томска, лицеиста: «А я искренне жалею, что родился в 91-м, а не на 20 лет раньше. Какое время пропустил!».
А. ЛЫСЕНКО: Не волнуйся, у тебя будет такое же хорошее время.
Е. АФАНАСЬЕВА: Да бог, Вадим, и Вам такого же времени, которое было у программы «Взгляд». По крайней мере такого соответствия профессионального своему времени, как было у Александра Любимова, Александра Политковского, Дмитрия Захарова, Владислава Листьева – всех не перечислишь.
А. ЛЫСЕНКО: Очень-очень многих.
Е. АФАНАСЬЕВА: Ну что ж, с праздником вас. Это была программа «Телехранитель». Всего доброго. До свидания.
